Стихи

Повезло нам, что ли, что мы всё живы,
Мой дружок бесценный, мой рыцарь.
Столько было способов неполживо
Так и эдак накрыться.
 
То ли Бог нас как-то особо любит
(Впрочем, мёртвых любит не мене).
То ли просто мы полезные люди,
Песни делаем, а не пени.
 
И восходит день, и ложатся тени,
Каждый день — посрамленье чёрту.
Успокой меня, Господи, что не мене
Любишь наших мёртвых.
 
Что они у Тебя не в корнях цветочных,
А у самого сердца дышат.
Мы за них поживем, вот это уж точно,
Но пускай расслышат.
 
Хорошо нам здесь, мы построим кущи
Для Тебя и пророков.
Мы к Тебе с приветом, на смерть идущи —
До неё далёко? Далёко.
 
Просыпаешься утром — смотри-ка, здесь мы,
Как ни странно, оба.
Значит, время снова петь свои песни
Про любовь до и после гроба.
 
Мы опять приветствуем — Аве, Аве,
И в любую сторону света —
Ты везде Свои форпосты расставил,
Будто кроме Тебя ничего и нету.
Стихи

Как счастлив тот, кто был ничейным,
А стал богат и уязвим —
Из кельи вышедший ручейник,
Немой в чужбине пилигрим,
И немотствующим — счастливый.
 
Как счастлив тот, кто был несчастным
И вдруг прорвался, вышел вон:
Взорвался музыкой безгласный,
Пробил пролом, сломал заслон,
Обездыханенным — счастливый.
 
И эта музыка нагая,
Что нашим светом названа —
Шифровка мятая из рая,
Где нота каждая ясна,
Где всё есть заповедь блаженства.
 
Лови же малые приметы,
Руками раздвигая тьму:
Не можно стать другому светом,
Но можно свет держать ему,
Живая заповедь блаженства.
Стихи

Было время, когда меня не было —
Я отличнейше помню его:
И глазам не смотрелось на небо,
И вокруг не видать ничего.
 
В этой маленькой тёмной коробке
Непонятно, ты есть или нет:
Стук-постук в адрес Господа робкий,
Невозможно и страшно на свет.
 
Только правда далёкого голоса,
Прозвучавшего вечность назад,
Что из сытого рта песни голода
Непохоже на правду звучат.
 
«Хочешь — делаем, хочешь — не делаем,
Так и так — всё Моё до конца.
Так держи себя, сыночка, целым,
Скоро треснет скорлупка яйца.
 
Объяснишься уж как-нибудь жестами,
Было б что рассказать в свой черёд» —
Так случалось Второе Пришествие
Из оттуда в себя — и вперёд.
переводы, Стихи

 
Дух Святой, приди, приди,
С высей горних освети
Мир Своим сиянием.
 
Бедных истинный отец,
Свете тихий всех сердец,
Вечный благ подателю!
 
Скорбных утешитель Ты,
Верных посетитель Ты,
На пути прибежище.
 
Мирный отдых от труда,
В зной холодная вода,
В горе утешение.
 
Свете благий, Дух Святой,
Наполняй сердца Собой
До последней глубины.
 
Без воленья Твоего
Не творится ничего
В человеках доброго.
 
Что жестоко, умягчи,
Что болеет — излечи,
Что запятнано — омой.
 
Что иссохло — то полей,
Что замерзло — отогрей,
Искажённое исправь.
 
Нас, к Тебе взывающих,
Верно уповающих,
Семикратно освяти.
 
Укрепи во благе нас
И исход в урочный час
Даруй в радость вечную.
Амен, аллилуйя.
 
+
 
VENI, Sancte Spiritus,
et emitte caelitus
lucis tuae radium.
 
Veni, pater pauperum,
veni, dator munerum
veni, lumen cordium.
 
Consolator optime,
dulcis hospes animae,
dulce refrigerium.
 
In labore requies,
in aestu temperies
in fletu solatium.
 
O lux beatissima,
reple cordis intima
tuorum fidelium.
 
Sine tuo numine,
nihil est in homine,
nihil est innoxium.
 
Lava quod est sordidum,
riga quod est aridum,
sana quod est saucium.
 
Flecte quod est rigidum,
fove quod est frigidum,
rege quod est devium.
 
Da tuis fidelibus,
in te confidentibus,
sacrum septenarium.
 
Da virtutis meritum,
da salutis exitum,
da perenne gaudium,
Amen, Alleluia.
Chretien de Troyes, ерунда, Стихи

Меркнут знаки Зодиака
Над просторами села.
Ты особенно не плакай,
Жизнь пока что не прошла.
 
Над землёй большая плошка
Опрокинутой воды.
Умер маленький Тибошка,
И на очереди ты.
Колотушка тук-тук-тук,
Все там будем, милый друг.
Граф Анри в часовне спит,
Я забыт и ты забыт.
 
Меркнут знаки Зодиака,
Меркнут буквы под рукой.
Поцелуй свою собаку,
Он хороший ведь такой.
Спят и праведник и грешник,
Спят влюблённые вдвоём.
Спит растение орешник,
Спит и жимолость на ём.
Ей увит орешник весь.
Будь таким, покуда здесь.
Колотушка тук-тут-тук,
В том разгадка всех наук.
Honfroy de Toron, ерунда, Стихи

Вообще Марешаль д’Утрежурден – бесспорно, гений своего века: создал совершенно идеальный конструктор сирвент, помогающий труверу выжить и прокормиться при любом дворе (главное не перепутать, что где спеть, а то последствия могут быть самые неприятные). Это я про «Пришел король шотландский, безжалостный к врагам».

 

Пришел король английский,

Безжалостный к врагам,

И гадам сарацинским

Навешал по рогам. (Это к прибытию Ришара!)

 

Пришел король Кастильи,

Безжалостный к врагам,

И маврам без усилья

Навешал по рогам.

 

Пришел Альфред Великий,

Безжалостный к врагам,

И норманнам предиким

Навешал по рогам! (Здесь рога особенно актуальны)

 

Пришел султан багдадский,

Безжалостный к врагам,

И христианам гадским

Навешал по рогам…

 

Приехал Регнвальд Кали,

Безжалостный к врагам,

И всем, кого догнали,

Навешал по рогам.

 

И на злобу дня:

 

Пришел легат от папы,

Безжалостный к врагам,

И кто не дал на лапу –

Тем дали по рогам.

 

Приехал граф Торона,

Сочувственный к врагам,

И гоблинам-баронам

Навешал по рогам.

 

(А это уже сидонский трувер с противоположной точки зрения)

Собрались в Тир бароны,

Безжалостны к врагам,

Чтоб поделить корону,

А графу де Торону

Навешать по рогам (вот про рога особенно обидно было! Повод для драки.)

 

Ну и дальше понеслось, кто во что горазд, на любой вкус!

 

Приехал граф Блуаский,

Безжалостный к врагам,

И тюркам без подсказки

Навешал по рогам!

(Что как бы намекает, что в экспедиции 1200-х граф Луи сам предводительствовал своим отрядам, а не как в прошлый поход, когда он приезжал при отце).

 

Альбигойская история дает кучу поводов (главное, опять-таки, не перепутать, кто тут сейчас сидит и где поем)

 

Приехал граф Тулузский,

Безжалостный к врагам,

И сволочи французской

Навешал по рогам.

 

Пришел король Французский,

Безжалостный к врагам,

Отступникам Тулузским

Навешать по рогам.

 

Приехал граф Монфорта… (Еретикам упертым)…

 

В дальнейшем уже совсем жестко –

Приехал граф Монфора, и всем там без разбора…

 

В общем, дело Марешаля живет и побеждает:

Пришел король шотландский, и гадам англиканским…

Пришел король испанский, и гадам мавританским…

Пришел султан османский, и шобле христианской…

 

Это как конструктор Остапа Бендера для написания передовиц и статей на злобу дня. Совершенно незаменимая штука.

переводы, Стихи

Льется на застолиях vinus, vina, vinum.
Сладок, нежен женский род, дорог он мужчинам!
Но вино священно есть в роде серединном,
Чтимо за риторику всем духовным чином.
 
Быть лекарством от всего – вот вина задача:
С ним и старая карга как девчонка скачет,
Нищий делается вмиг короля богаче,
Исцеляется слепой, а глухой – тем паче.
 
В целом свете никого нет блаженней пьяниц,
Трезвенник во Царствии Божьем – самозванец:
Не умел как следует пропустить стаканец?
Вечно в адском пламени мучайся, засранец!
 
Отойти от временной жизни к бесконечной
Я хотел бы в кабаке, пьяный и беспечный,
Слыша Божьих ангелов мне привет сердечный:
«Смилуйся над пьяницей, Господи предвечный!»
 
Лучше храма Божия для меня таверна,
Над бутылкою молюсь я нелицемерно,
Дабы хоры ангелов, радуясь безмерно,
В должный час нам грянули: «Requiem aeternam!»
______________________________________
Fertur in conviviis vinus vina vinum.

Masculinum displicet, placet femininum;

Et in neutro genere vinum est divinum,

Loqui facit clericum optimum latinum.
 
Volo inter omnia vinum pertransire:

Vinum facit vetulas leviter salire
Et ditescit pauperes, claudos facit ire,

Mutis dat eloquium, et surdis audire.
 
Potatores incliti semper sunt benigni

Tam senes quam juvenes; in aeterno igni
Cruciantur rustici, qui non sunt tam digni,

Ut gustare noverint bonum haustum vini.

 
Meum est propositum in taberna mori

Et vinum apponere sitienti ori;

Ut dicant cum venerint angelorum chori:

«Deus sit propitius huic potatori».


 
Et plus quam ecclesiam diligam tabernam:

Illam nullo tempore sprevi neque spernam,

Donec sanctos angelos venientes cernam,

Cantantes pro ebriis: «Requiem eternam».
 
(А вообще ужасная на самом деле история, у меня есть что сказать по этому поводу, и чем дальше — тем больше. О советской школе перевода. Главный девиз которой, вкратце, «Не обязательно знать язык оригинала хотя бы как-то, вот тебе примерно подстрочник. Не обязательно знать контекст. Не обязательно переводить эквиритмично и эквилинеарно, читателю это не нужно, читателю нужно не это. Просто сделай складный текст на схожую тему и забей. А мы напишем в аргументированном предисловии, что это перевод Кретьена, Архипииты, Милна про Винни-Пуха, Шекспира, черта лысого: никто никогда не проверит, да и не важно никому». И это повсеместная практика, скорее поражают до слез радости образчики обратного подхода — уважай автора, переводи, что он писал, сохраняй структуру текста, в этом Закон, Пророки и Святой Иероним. Каковой подход практиковал тот же Гаспаров.
Когда, скажем, добрый, умный и талантливый Гинзбург пишет вот такое вот:
________________________________
«Архипиит упивался латынью, выкидывал грамматические коленца: «Fertur in convinium / vinis, vina, vinum; / masculinum displicet / atque femininum,/ sed in neutro genere / vinum est divinum…»
Перевести это дословно немыслимо — получается примерно так: «Ну уж конечно, на пиру — (мой) „вин“, (моя) „вина“, (мое) „вино“ — мужской род отличается от женского рода, но в среднем роде вино божественно…»
Подступиться к этим строкам было крайне трудно: как сохранить чисто латинское баловство в русском стихе?.. Одно было понятно, что латынь должна непременно сверкнуть: даже великого Бюргера, переложившего на немецкий язык отрывок из «Исповеди», упрекали, что он утратил колорит места и времени, изобразив скорее «бунтующего студента» XVIII века, чем веселого, загулявшего средневекового школяра, щеголяющего грамматическими вывертами. Знание латыни имело для школяра или клирика первостепенное значение.
Где-то я вычитал современный Архипииту шванк о бродячем монахе, который, заявившись в чужой монастырь, попросил вина на дурной латыни, перепутав род: «vinus bonus est, vina bona est», — скажем: «Этот вин хорош, эта вина хорошая», — за что и был наказан: ему налили плохого вина. И лишь когда он исправил ошибку, употребив правильное «vinum bonum», ему подали хорошее вино со словами: «Какова латынь, таково и вино»…
В своем переложении я не смог сделать ничего иного, как заставить моего автора просклонять «vinum» — вино — хотя бы в трех падежах:
Ах, винишко, ах, винцо,
vinum, vini, vino!
Ты сильно, как богатырь,
как дитя, невинно.
Да прославится господь,
сотворивший вина,
повелевший пить до дна
не до половины!..»
__________________________
Ну что тут скажешь, когда перестанешь горько плакать… Кроме как — времена изменились, так делать никогда не нужно, так делать недопустимо. Мы будем делать (и делаем) иначе.
Стихи

Перерывчик небольшой
Между первой и второй
(Мировыми войнами).
Пользуй времечко с умом,
Пока мы не под ружьём
И ещё не пойманы.
 
Сядь вот книгу напиши,
Все по правде расскажи
О любви немереной.
Расскажи о ней, о ней,
В глубине коротких дней
Навсегда потерянной.
 
В старом парке над прудом
Огоньки светло горят
В доме незапамятном.
Меж крещеньем и крестом
Перерывчик маловат,
Но его достанет нам.
 
Звонкой драхмой со стола
Жизнь утратилась, прошла —
Отыщи, упрочь ее.
Раз Ивонн случалась в ней —
Мир от этого ценней,
Хоть и одиночее.
 
Выше страхов и обид
Сердце тихое горит,
Улови мне свет его.
Между телом и душой
Перерывчик небольшой,
А порой и нет его.
ерунда, Стихи

С женою первой пьянка
Недолгою была —
Она его таранкой
В сердцах обозвала.
 
Жену его вторую
Сожрали пауки,
Когда она втихую
Кормила их с руки.
 
И с третьею женою
Не вышло ничего —
Она в ковчеге с Ноем
Сбежала от него.
 
Ах, не ходи, морячка,
Гулять на дикий брег —
Там крабы враскорячку
И рыбочеловек.
 
Он парень расторопный
И к дамам непростой —
Печальный, допотопный
И очень холостой.
Honfroy de Toron, Стихи

Шестеро нас было, было нaс немaло,
Мы воевали с кем-то в добрый чaс.
Одного не стaло, будто не бывaло,
Помни деда, замок Баниас.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Пятеро нас было, было нас немало,
Мы дружно собирали арьер-бан.
Одного не стaло, будто не бывaло,
Снёс ему головушку султан.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Четверо нaс было, уже довольно мaло,
Мы в плену сидели — смех и грех, —
Одного не стaло, будто не бывaло,
Было возвращенье не для всех.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Трое нaс осталось, нaс остaлось мaло,
С кем мы воевали? Меж собой!
Одного не стaло, будто не бывaло,
Он, конечно, гад был, но ведь свой.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Двое нaс остaлось, а это очень мaло.
С кем мы воевали? Да ни с кем.
Одного не стaло, будто не бывaло,
И один остался я совсем.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Я один остaлся, выдохнул устало —
Всех нас прибирают в должный час.
И меня не стaло, словно не бывaло,
Но осталась песенка для вас.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.