Chretien de Troyes

Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Ты пускаешься в путь налегке,
А потом тяжелеешь в пути,
И становится тяжче идти,
Потому что становишься больше, богаче,
А богатые плачут — и как ещё плачут —
Потому что любовь.
 
Повторяется снова и вновь.
И никто не расскажет о том
Как грязно и как тяжело
Королям и охотам назло
Выживали Тристан и Изольда в лесу Моруа
Потому что любовь.
Повторяется снова и вновь.
 
И никто не расскажет о том
Как Кретьен, простираясь пластом,
Выживал на своём на мосту на меча,
А потом выживал под мостом,
Свою душу как ослик телегу влача,
Потому что любовь.
Повторяется снова и вновь.
 
Кто-то разве расскажет о том,
Как грязно и как тяжело
Выживали мой граф и его Изабель,
Эту горечь разлуки деля как постель
На осаде, поскольку любовь.
Повторяется снова и вновь.
 
И никто не расскажет о том
Как грязно и как тяжело
Выживали Иосиф с Марией в ужасном хлеву
Повторяясь для публики как наяву,
От прошедшего от Рождества к Рождеству,
Потому что любовь
Возвращается снова и вновь.
 
И никто не расскажет о том
Только может быть я расскажу
Как всегда всё равно это было важней
Среди сотен спокойных ненужных огней,
Потому что любовь.
Возвращается снова и вновь.
 
Chretien de Troyes, Стихи

Удивительно, что остается, когда собирать начинают, уж что там осталось
Что внезапно пребудет навеки хотя в сито жизни песком просыпа́лось
Вот любовь, вот великая, сердце проходит подобно оружию семижды на семь
Ты Тристан, Ланселот и немного осталось тебя но и это закрасим
Тем что движет светила и Солнце — высокой волной безразмерного света,
И порою рождаются дети — такой вариант неизбежной расплаты за это,
И ошметки тебя в виде песен и слез из грудной вырываются клетки —
 
А сычи между тем очень тихо целуются на невысокой на ветке.
 
Вот потом рассыпаешься на элементы, а ты ещё ты и пытаешься верить
Что ты нужен по факту рождения, мерой того, что нельзя и не нужно измерить,
Что дыхание духа уйдет несомненно, но где-то по-прежнему дышит,
Выпевая тебя неуслышанным словом туда, где тебя разглядят и расслышат,
И всё то, что убило тебя и соделало сильно мертвее, тебя также соделало хлебом в пекарне —
 
А сычи между тем очень тихо целуются где-то в сокрытой сычарне.
 
Много было богов и прешло под рукой и эгидой финального Бога
А уж сколько тебя и подобных тебе, если коротко — много-премного,
Приходящих, увы, преходящих, увы, но кому-то в глубокую радость навеки,
Потому что не зря же вся эта печаль, и для радости тоже важны человеки.
Снова ветер придет и уйдёт, перестанут уже убивать, и снежинки летят, но в полете сегодня растают.
 
Хорошо, что сычи где-то есть и целуются и иногда прилетают.
Chretien de Troyes, Стихи

Выходи в этот лес, это времени лес, время леса.
Он завеса для нас от небес, небеса же ему как завеса.
 
Выходи из себя, как из узкой мучительной ниши.
Выходи подышать, ты кому-то мучительно нужен.
Тёмный лес навидался смертей, но растёт еще дальше и выше.
Этот камень внутри должен некогда сделаться камнем снаружи.
 
Подними эту тяжесть, прижми ее к сердцу руками,
И спроси в небеса, поднимая к ним кровную вечную тяжесть,
Отчего у деревьев такая хорошая память —
Ведь они все равно никогда никому ничего не расскажут.
3-я мировая, Chretien de Troyes, Raimbaldo, Стихи

Литература ничему не учит.
Она и не должна.
Литература ничего не лечит.
Она и не должна.
Литература — просто частный случай
Отправки чьей-то малой жизни в вечность,
Где всем с поправками на скоротечность
Назначена цена —
 
И слёзы, кровь души, — не просто слёзы,
Когда их кто-то видел и отёр,
И через горы горя, горе гор
Протянутая теплая рука
Упавшего в дискрет маркиза Поза
Горе́ через проливы и века —
И проза, бесполезная как роза,
Живая как река,
Цветёт еще, течёт еще, пока
 
Мы ищем в тёмных звуках утешения
И смыслов Автора в своём движении.
Chretien de Troyes, Hainaut-Constantinople, переводы, Стихи

Лэ о безголовом рыцаре / Lais do chevalier sans teste (Anonimous)

Начало у этого лэ, написанного неизвестным подражателем Кретьена де Труа, настолько традиционное, что легче коротко его пересказать, чем переводить еще несколько страниц. Все начинается как обычно: нелюбимый муж, молодая несчастная жена и наконец-то достойный ее любви кавалер. Самое интересное происходит в конце. Continue Reading

Chretien de Troyes, Стихи

Муджадара, муджадара, много за тебя отдашь!
Драгоценней нету дара — миска супа и лаваш.
Коль ты голодом измучен, коль живот прилип к спине,
Нету благ похлёбки круче, с благодатью наравне.
 
Если ты изголодался по любви за сто веков,
Ни один не скажет «сдался», всякий знает — сам таков.
Как звезда на дне колодца — хлеб, когда ты хочешь есть.
Наплевать на первородство, на утраченную честь,
На колечко золотое, на обеты и семью —
Я и меньшего не стою, я на малом устою.
 
Будем нищи, будем стары, одиноки и мертвы —
Вспомним нашу муджадару из-под полога травы,
Муджадара, муджадара. От тебя я и умру,
О цене не беспокоясь,
Просто лягу в эту повесть
И не встану поутру.
Chretien de Troyes, Стихи

В тот день, когда сказала ты — приди и будь со мной,
Я твердо знал, что быть беде, но не прийти не мог.
От камня из такой пращи, от милости шальной
Еще никто не уходил, и всех помилуй Бог.
 
Богатым сделался бедняк на несколько ночей
И жизнь на части расколол, скудельный свой сосуд.
Я был своим, потом твоим, а нынче я ничей,
Собой влекомый от себя невесть кому на суд.
 
Деревья смотрят на меня, как стража у ворот,
Любая птица на ветвях поет мне приговор,
А я люблю тебя всегда, и это не пройдёт,
Поскольку так сказал Амор. Короткий разговор.
 
Летать возможно хоть куда, а падать — только вниз.
И не подняться больше мне, следов не замести.
Герой-любовник, получи за подвиг главный приз —
Господь по этим же следам придёт тебя спасти.
3-я мировая, Chretien de Troyes, Стихи

Когда твоё глупое сердце окончательно разорвется,
Оттуда скопом вывалятся все те кто там проживал —
И вся твоя кавалерия, и звезды со дна колодца,
И мэтр Кретьен с Ланселотом, и император со свитой,
И граф с молодой женою, никем уже не убитый,
И все, кто тебя призывал и кого ты сам призывал —
 
И Аноним Тулузский, и Раимбальдо ничейный,
Живые как жизнь, поскольку они отныне живут везде,
И ты им искренне скажешь, как девушка из харчевни:
Мне было довольно, что ваши плащи висели тут на гвозде.
 
Когда твоё глупое сердце окончательно разорвется,
Вся эта публика выйдет вовне, как из рушащегося дома,
И встанет стеною вокруг тебя, и худо чертям придётся —
Друзья так просто тебя не дадут повытолкать из пролома.
Chretien de Troyes, Стихи

Из роддома тебя принесли вот сюда,
Будь же этим счастлив и горд.
И запомни, что родина — навсегда,
От нее не спасает твоя звезда,
Не помогут ни Бог, ни чёрт.
 
Ты обязан любить этот сирый дом,
Он — ядро на твоей цепи.
Волоки его дальше, гордись ядром
И терпи, я сказал — терпи.
 
Не молись далёкой и злой звезде,
Чтобы стала тебе родной —
Поцелуй же родину, сын, везде,
Где дотянешься, и не ной.
 
Где-то строгие рыцари едут вдаль,
Их щиты — нестерпимый свет.
Ты навеки валлиец, о Персеваль,
Не пытайся смотреть им вслед.
Камелота нет, Кардуэла нет,
Эта чашка и есть Грааль.
 
Пригодись где родился, не смей спасать,
Что останется от тебя,
Каплей камень милых руин дробя —
Эй, куда ты? Стоять! Стоять…
Chretien de Troyes, Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Можно ли как-нибудь вдосталь наобниматься?
— Нет, к сожалению, говорит Кретьен и глядит всё дальше и выше.
Нет, говорит его госпожа, сохраняя невозмутимость.
Нет, говорит Раимбальдо Вакейрас, кусая пальцы, замученные гитарой
Да и мечом: одно было выбор, другое — встал да поехал.
Встал да поехал, солдатики, будем играть в солдаты.
Нет, говорит мой друг Бодуэн, наматывая на запястье
Прядку светлых волос, что ему привезли из Акры
(Гроб не открыли — соль, несколько дней и тутошний август).
Нет, подтверждает его Мари по ту сторону солнца.
Нет уж, увы, вздыхает граф Онфруа, вставая с молитвы
Стройно и прямо, почти ни о чем не жалея,
Кроме сего одного: невозможно вдосталь.
Нет, нагнетает далекий парень Петрарка (вскоре родится).
Нет, утверждает какой-то Пушкин у Чёрной Речки.
Нет, сообщает Осип Эмильевич странный и полудохлый,
Весь вообще сумасшедший, но кроме объятий.
Нет, говорит Кримхильда, глядя в огонь, где горят ее братья.
Нет, соглашается Ланселот, выходя на турнир неправды.
Нет, а на нет и суда ведь нет, кивает с креста Единственный Самый,
Руки раскинувший, чтобы обнять всех сразу.
 
Что же нам делать? Что же теперь нам делать?
Миленький, что ж они жалобно так, солдаты,
Эти солдатики вечные да на марше,
Что ж они жалобно так — уходя, распелись —
Будто покудова жизнь, потуда разлука,
Даже в руках сжимая, молишь — останься:
Взрослых людей не бывает, каждый к груди приникает.
 
Что же нам делать под эту бОльную песню —
Не обниматься? Миленький, это не выход.
Выход, но только туда, куда выходить не стоит.
Господи, обними, обними нас всех и покрепче,
Мы непременно ответим. Уж как умеем.
Песнею ли солдатской, а то и всей своей кровью
Века людского короткого, созданного для объятий,
Не для разъятий.