А когда смерть меня призовет,
Кто-то, возможно, не преминет
Опротестовывать завещанье,
Что я составил в должный черед.
Хоть и без толку ругать на прощанье –
Ад меня всяко уже приберет.
Всем сутенерам я завещаю
Впредь подвизаться в бухгалтерском деле,
Оному публику обучая,
В нем они сильно поднаторели.
Всякий трудяга после работы
Деньги на шлюху включит в расчеты,
Всякий трудяга после работы
Плату для шлюхи включит в расчеты.
Я завещаю Бьянке Марии
Не соблюдать непорочности ложа.
Сей аттестат и для брака, похоже,
Больше не нужен, есть и другие.
Ну и привет вам, вольно-невольно,
Всем рогоносцам слепым и довольным.
Ну и привет вам, вольно-невольно,
Всем рогоносцам слепым и довольным.
Только прошу у сестры моей смерти –
Пусть не до срока возьмут меня черти,
Дай ты мне время устроить прощанье
Всем адресатам сего завещанья,
Дай мне озвучить мое им почтенье
Из наползающей смертной тени.
Сударь могильщик, имею к вам слово.
Ваша работа – воистину гадость.
В землю закапывать очень хреново
Тех, кто усопнул в небесную радость.
Так что за ваши труды и затраты
Я вам вручу золотую лопату.
В общем, за ваши труды и затраты
Я вам вручу золотую лопату.
Чистой-невинной даме-графине
Что на моей постели стареет,
Я завещаю присно и ныне
Все номера своей лотереи.
Жду не дождусь, как в пекло отправлюсь,
Раз уж я ей, как все в мире, не нравлюсь.
Жду не дождусь, как в пекло отправлюсь,
Раз уж я ей, как все в мире, не нравлюсь.
В час, когда смерть попросит, кляня,
Освободить ее от меня,
Может быть, чья-то слезинка прольется
Возле могилки до судного дня.
Может быть, кто-то чуть улыбнется,
Вспомнив такого дурня меня.
Если ж из трупа, сгнивших отбросов,
Где мое сердце некогда билось,
Вдруг прорастет чудесная роза –
Это для той, что по мне прослезилась.
По лепестку победившей любови –
Стук ее сердца и ток ее крови.
По лепестку победившей любови –
Стук ее сердца и ток ее крови.
Ты, что была раскрасавицей шлюхой,
Что только избранным отдается,
Нынче сидишь на углу у церквухи
И продаешь уж что продается,
А продаются иконки и свечи.
Песней подам вам, раз больше и нечем,
Христопродавцам, святопродавцам,
Да хоть уродам, а хоть и красавцам.
А когда смерть меня призовет,
В мире никто поди не поймет,
Что кто-то помер и не сказавши
И не узнавши где суета,
Где же воистину свет воссиявший,
Как открывать для молитвы уста!
С дальнего берега вы мои братцы,
Все из одной песочницы-лужи!
Нету нам повода всем не обняться –
Все мы любили одну и ту же.
Все на войне, и нету отсрочки,
Все умирают поодиночке.
Нет утешенья, надо отсрочку,
Ведь умирают все в одиночку.