А когда пришли за евреями они,
Я сидел молчал — не еврей я и аминь,
А когда пришли за черными они,
Я это развидел — всё бывает в наши дни,
А когда они за арабами пришли,
Что я мог поделать — я сын другой земли.
Но в тот день, как за мной они придут,
Кто-нибудь в защиту cыщется мне тут?
В тот самый день, как за мной они придут,
Кто-нибудь живой останется ли тут?
А когда пришли за красными они,
Я сидел молчал — я не красный и аминь,
А когда за женщин принялись они,
Радовался я, что не завел жены.
А взялись за геев — я не делал ничего,
Я не из таковских, и что мне до того.
Но в тот день, как за мной они придут,
Кто-нибудь в защиту cыщется мне тут?
В тот самый день, как за мной они придут,
Кто-нибудь живой останется ли тут?
Вот уже и в наших городах они,
Я сижу молчу — я не местный и аминь,
В наш квартал вступают среди бела дня —
Видеть не хочу, это все не про меня.
А когда к соседу явились на порог –
Было уже поздно, да и чем бы я помог.
Мой день настал, они у дома моего.
Чтоб меня прикрыть, не осталось никого.
Вот они стоят у порога моего.
Чтоб меня спасти, не осталось никого.
+
А когда пришли за чеченцами они,
Я сидел молчал — я же русский и аминь,
А когда они за украинцами пришли,
Что я мог поделать — это где-то там вдали,
А теперь они у моего стоят окна —
Кто-нибудь, услышьте!
Ответом тишина.
(Последний куплет — добавка от переводчика)