Лэ о безголовом рыцаре / Lais do chevalier sans teste (Anonimous)

Начало у этого лэ, написанного неизвестным подражателем Кретьена де Труа, настолько традиционное, что легче коротко его пересказать, чем переводить еще несколько страниц. Все начинается как обычно: нелюбимый муж, молодая несчастная жена и наконец-то достойный ее любви кавалер. Самое интересное происходит в конце.

+

Некая знатная девушка из Блуа была выдана замуж за имперского графа, человека надменного, гневливого и ревнивого, который в своей жизни любил только турниры и охоту, а к куртуазным забавам, книгам и стихам и любовным делам относился с презрением, да и французский язык едва разумел и говорил на нем нечисто и с ошибками. Юная жена была несчастна с ним, хотя и честно старалась вести себя как добрая супруга. Однажды ко двору графа по делам своего сеньора прибыл молодой шампанский рыцарь, мессир Гильем. Красота и горькое одиночество хозяйки замка тронули его сердце, и в нем возгорелась любовь. Не имея возможности побыть с ней наедине, он попросил своего оруженосца, прыткого и умного юношу, притвориться ухажером ее служанки и через служанку передал ей записочку, в которой признавался в своем пыле и умолял его не отвергать. На что дама через ту же служанку передала ему ответ, что и сама испытывает к нему то же чувство с первого взгляда, когда встречались они в церкви на праздник, однако же не знает способа его удоволить, потому что муж ее страшно ревнив и они сильно рискуют, если осмелятся встретиться у него за спиной. Тогда мессир Гильем придумал хитрый план.

«Нас вместе видеть не должны —
Но коль любовникам даны
Изобретательность и разум,
Последуем же их приказам.
Вот камень в замковой стене,
Приметный, кажется, вполне:
Его могу я расшатать,
И вот — готов тайник под стать
Посланиям о тайных встречах,
Уединенье обеспеча».
Так и условились они,
И потекли благие дни
Любови тайной тех двоих,
И не было счастливей их.
Чуть на охоту муж умчится,
Они могли уединиться,
И дама в кои веки раз
Познала счастье без прикрас.

Допрежь тиха она была,
А тут вдруг стала весела,
Румяна, бойка и смешлива,
На шутки отвечает живо,
За вышиванием поет,
В саду цветы с улыбкой рвет,
Как будто грешный мир лукавый
Ей в одночасье стал по нраву.

Но мир завистниками полн,
Как море — рыбами средь волн,
И графский кастелян доныне
Не очень-то любил графиню,
А тут решил за ней следить,
Чтоб ей хоть чем да навредить.
Он дочку с давних пор свою
К сеньору мыслил ввесть в семью
И тесно с графом породниться,
Да не знатна была девица,
И колебался граф сперва,
Но взял невесту из Блуа.
Так неотступно и упрямо
Доносчик стал следить за дамой.
О тайном камне разузнав,
Пошел искать он, где же граф.
Тот собирался на охоту,
Но тут же прочие заботы
Во страшном гневе отложил
И отыскать тайник спешил,
Чтобы в местечко потайное
Вложить послание другое,
Свидание назначив там,
Куда решил явиться сам.

Прочтя подложное посланье,
Гильем собрался на свиданье.
Почтить любовную игру
Оделся он как ко двору,
А из оружья лишь кинжал
Себе на пояс подвязал.
Лазурь небес и яркий мед —
Так он задумал наперед:
В родных цветах Блуа-Шампани,
В одеждах самой лучшей ткани
Гильем пред дамою предстанет,
Да только милой не застанет.
Застанет же взамен того,
Кто погубить решил его.

Случись их схватка на войне,
Где все в доспехах, наравне,
Или на дружеском турнире,
Каких полно в крещеном мире —
Гильем бы славный дал отпор,
Как всем давал он до сих пор!
Но если кто не защищен,
Исход заране предрешен:
Как и в истории Эрека,
Ни шанса нет у человека,
Что вынужден противостать
Противнику себе под стать,
Когда в доспехе крепком тот
На бездоспешного идет.

Недолго длился подлый бой:
Повержен бедный наш герой,
Как агнец, был врагом заколот.
Еще не вовсе смертный холод
Объял израненное тело,
Как враг свершил лихое дело:
Отсек он голову герою,
Чтоб унести ее с собою.

Над ней хотел глумиться граф,
Законы рыцарства поправ:
Найти из дальних стран умельца,
Готового к такому дельцу,
И заплатить ему сполна,
Чтоб чашу сделать для вина.
А тело, завершив бесчестье,
Ревнивец схоронил на месте —
Под той же грушей прикопал,
Где прежде рыцарь обнимал
Любимую в часы свиданий.
Вот день напрасных ожиданий!
Не встретив друга, дама в спальню
Ушла в раздумиях печальных,
Чтоб там внезапно встретить мужа,
Весьма довольного к тому же.

— Вот наконец и вы, жена!
Где вы бродили допоздна?
А впрочем, не моя забота.
Как видите, свою охоту
Я отменил на этот раз,
Предпочитая вепрям вас.
Семья — что может быть дороже!
И всякий, верно, мыслит схоже.
Вот, скажем, гость наш из Шампани
Сегодня утром встал поране,
Седлал коня — и был таков,
Отбыл к себе без лишних слов!
От слуг я, впрочем, слышал вести —
Он поспешал к своей невесте,
Весьма соскучившись по ней.
Но я досадую, ей-ей:
Ведь не прощаться неучтиво.
К нему я прикипел на диво,
Не с нами ли все эти дни
Он прожил как среди родни?
Но всякому своё милее,
И с нареченной веселее,
Чем с чужаками, мыслю я.
А значит, Бог ему судья,
А также скатертью дорога.
С ним потеряли мы немного.
Но отчего ж моя жена
Вдруг так уныла и бледна?
А ну ко мне, пока не сплю,
И вас я вмиг развеселю!

Довольным засыпал злодей,
Боль причинив жене своей,
Она ж, полна сердечной муки,
Во тьме ночной кусала руки,
Всю ночь рыдала, с Богом споря,
А утром умерла от горя.

И вот к чистилища вратам
Пришла беднейшая из дам.
Но кто же здесь? Еще одна
Душа, грустна, угнетена,
Стоит, понурясь, у порога,
О милосердье молит Бога:
Меесир Гильем, ее любовник,
Ее погибели виновник!
Поди пойми, что тяжелей:
Что мертв и он подобно ей —
Иль что с изменником опять
Ей надо рядом пребывать.
Ах, с горя б дама умерла,
Когда б еще жива была!

И вот у преисподних врат
Упреков горьких водопад
Она обрушила на друга,
Что стал причиною недуга:
Как мог он к милой измениться
И даже не зайти проститься,
Без объяснений ускакать
И тем во гроб ее вогнать —
Как будто их любовный пыл
Одним сплошным обманом был!
Гильем был удручен не мене,
Посмертно обличен в измене,
Кончиной дамы сокрушен —
Но оправдался быстро он,
Все даме рассказав как есть
Про страшную ревнивца месть.

— Увы! — в слезах Гильем твердил,
Я пал и вас не защитил!
Прегорький выпал нам удел,
Враг нас обманом одолел,
Вас умертвил он речью лживой,
Меня же приманил наживой
И без молитвы, без креста
Зарыл как дохлого кота.
Но горше прочих зол — увы! —
Что делать мне без головы
По воскресении телесном?
Позорно, глупо, неуместно
Воскреснуть будет без неё,
Не в силах отыскать своё!
Как мне воззвать иль воздохнуть,
В глаза с молитвою взглянуть
Спасителю людского рода,
Как требует моя природа?
Когда б я только мог узнать,
Где голову свою искать
И как без глаз вести мне поиск!..

Опомнившись и успокоясь,
Сказала другу дама так:
— Господь наш милостив и благ.
Сгубила вас любовь ко мне,
Меня же — с вами наравне.
И сам Господь во время оно
Любовь почтил вперед закона,
Мол, если сильно возлюбить,
Прощенье можно заслужить.
Мое измученное тело
Погребено отменно целым,
Все члены можно сосчитать —
Такой меня рожала мать,
Какой я вышла из утробы,
Такой лежу под сенью гроба,
Такой и на суде мне быть.
Я вам могла бы подсобить,
Коль ангелы, что здесь у врат
Чистилища стеной стоят,
Мест очищенья Божьи стражи,
О вашей услыхав пропаже,
Отсрочку мне дадут на час,
Спасти я попытаюсь вас.

Мой муж хранит в опочивальне
Сундук трехключный в нише дальней,
И в сундуке он держит то,
О чем не должен знать никто.
Что у других забрал без права,
Что от жены таил лукаво —
Бьюсь об заклад, он без стыда
Припрятал голову туда!
Ее б вернуть я подрядилась,
Коль ангелы проявят милость.

Крылатые посланцы Божьи
Тем со Творцом вселенной схожи,
Что справедливы, как и Он,
И тоже чтут любви закон.
Лицеприятье им претит!
И ангел ангелу твердит:
Любодеянье, ясно, грех,
Да вот отнюдь не тяжче всех,
Прощается при покаянье —
О том мы знаем из Писанья.
Хоть царь Давид, хоть та блудница,
Смиренна Божья ученица,
И сей король, и тот монах —
Таких полно на небесах!
Но сколь же подлым надо быть,
Чтоб брата во Христе убить
Обманом, не по гневной страсти,
Потом разъять его на части,
Чтоб ради гнусного глумленья
Препятствовать его спасенью?
Кощунство мерзостно для нас!
Дадим же даме жизни час.
Пускай спасет, коль сможет, друга,
Господь зачтет сие в заслугу.

И ровно с этими словами
Душа вернулась в тело к даме.

А надо знать вам, христиане,
То, что до нас не знали ране:
До воскресения телес
Есть много и иных чудес.
Коль стражи мертвому позволят
Обратно по Господней воле
На время в тело возвратиться,
Оно слегка преобразится.
Не будет чувствовать оно,
Что ранено, истомлено,
Не зная холода и боли —
И выдержит живых поболе.

Вот дама в темноте гробницы
Вдруг начинает шевелиться,
Встает — и словно без труда
Отходит гробная плита.
Идет покойная сеньора,
Ей надо действовать, и споро.
И вот спешит тропой знакомой
Она от склепа прямо к дому
И, в спальню прежнюю вбежав,
Скорее ищет, где же граф.
А вот и он, уснул на ложе —
Ключи же рядом с ним, похоже,
Там, под подушкой, под щекой.
Графиня мертвою рукой
Тихонько шарит, замирает —
Но спавший вдруг ее хватает
За локоть, давит что есть сил —
Граф думал, вора подловил!

Но, пробудившись, вместо татя
Злодей увидел у кровати
Свою супругу, что в печали
Всем замком утром отпевали!
Как холодна ее рука,
И как сильна она, крепка —
Вот-вот утащит в преисподню!
— Я ж схоронил тебя сегодня, —
Несчастный грешник громко взвыл —
И вмиг удар его хватил.
Его не жаль: вещает повесть,
Что каждому дается совесть
В момент рожденья, и коль скоро
Ее храните под запором
Вы в сундуке на три ключа —
Она прорвется, клокоча,
Как водопад, снесет ваш дом,
И люди скажут: поделом.

А дама мертвая тем паче
Спешит — ведь помнит, час назначен.
Открыт сундук, в руках глава.
Поцеловав в уста сперва,
Она спешит в свой сад под грушу —
Любимого утешить душу,
Собрать все тело чинно, стройно,
Чтоб воскресать ему пристойно.
Пока отмерен час пожить,
Ей нужно должное свершить.

Прикрыв землей родное тело,
Молитвы прочитать успела
Сеньора родом из Блуа —
Недаром же идет молва,
Что много дев во землях оных,
Не хуже клириков ученых:
В обителях они растут,
И им латынь совсем не в труд.
Всё помнят, даже выйдя замуж,
Хотя куда б, казалось, там уж!

Итак, достойная графиня,
Все совершив как должно ныне,
Успела точно по обету
В свой гроб вернуться до рассвета
И крышку за собой прикрыть,
Чтоб снова в Боге опочить
И у чистилища ворот
Крылатым стражам дать отчет
И отойти ко очищенью
В надежде плотска воскресенья
И жизни будущего века.

А всем крещеным человекам
Да будет сказочка моя
Про тайны пакибытия
Во утешенье и в забаву
И Богу Господу во славу.
Чему ж она научит вас —
Решайте каждый про запас:
Тут не предскажешь, всяко может
Нас в ходе жизни потревожить:
Кого — неверная жена,
Кого — любовь, кого — война,
Кого — потери и лишенья,
Все ищут в Боге утешенья.
Да лишь бы тяжко не грешить
И в мире с Господом прожить,
Сей век найти преинтересным,
Быть чистым, искренним и честным,
Служить любви, бежать измен.
Во славу Господа.
Амен!