Один шахматист расставил фигуры,
Посмотрел на доску и вдруг заплакал.
А что, если маленькие человечки
В своем черно-белом клетчатом мире
Имели другие планы на вечер?
Король не хочет спасать корону
Ценою жизни, скажем, супруги,
Не хочет конник рубить пехоту,
Не хочет пехота в бескровные жертвы?
А вдруг, если их с доски убирают,
Они с облегчением выдыхают
В своем черно-белом дискретном где-то,
Избавленные от нового круга
Смертей и мучительных возрождений
По прихоти внешней тщеславной воли?
Епископ Турпин снимает кольчугу
И служит торжественную обедню,
Король с королевой танцуют сальсу,
А белая пешка Е-два — Е-четыре
Назло семье назначает свиданье
Своей симпатичной черной коллеге?
А что, если им воевать обрыдло?
И шахматист собирает войско
С доски трясущимися руками,
Гладит по шлемам растерянных пешек,
Коню сует кусочек морковки
И объявляет смятенным коллегам:
Мои в этом участвовать не желают.
Турнир отменяется.
Все свободны.