- А вы знаете, что НА?
А вы знаете, что НЕ?
А вы знаете, что БЕ?
Что на небе
Вместо солнца
Скоро будет колесо?
Не тарелка для ударных,
Не лепешка для клошарни,
А истории большое —
Пребольшое колесо!
Всех оно нас переставит,
Всех Фортуне предоставит,
Ни один не убежит!
Потому что надлежит!
Надо всеми: надо мною,
Над тобою — над-лежит!
— Ну! Ну! Ну! Ну!
Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!
Ну, тарелка,
Ну, лепешка,
Ну еще туда-сюда,
А уж колесо Фортуны —
Это просто ерунда!
Нам без солнышка обидно,
В поле зёрнышка не видно,
Нам не хочется кататься,
Не хотим колесоваться
Катерининым путем!
Не хотим и не пойдем!
Как поднимешь ты глаза на небеса,
Ничего не видно, кроме колеса.
Как опустишь ты глаза да на порог,
Тени спиц тихонько крутятся у ног.
Спицы звякают на всяки голоса,
Спится всякому при свете колеса.
Скоро солнышко вернется,
Кто-то с солнышком проснется,
А тебе уже не надо, видит Бог.
Стихи
Кризис конструкции
Когда конструкция несущая
Внезапно станет как не сущая,
Ядомым станут ли ядущие?
Так угостись, душа живущая.
Кусочком света, темным ладаном,
Никем непрошеным, негаданным,
Сокровищем твоим ненадобным,
Вопросом, в нужный миг не заданным —
Лучом, патиною пронизанным,
Ручьем, в Нарцисса лик смотрящимся,
Романом самым недописанным
И оттого наружу длящимся.
Безголовый
Без головы намного легче,
Оторвалась — и Бог бы с ней.
Еще бывает, время лечит,
Без головы и поверней.
Ну целоваться, скажем, трудно,
Но мы научимся, ей-ей.
А болей нет, и это чудно,
И нет ни глазок, ни кровей.
И ноги есть, на них вернуться
Не сможет только идиот.
Куда проснуться? Да проснуться —
Немедля черт и приберет.
Мы очень люди, будто люди —
Чего-то милое везде.
Нет, лучше так. Там видно будет.
Глаза растут на животе.
И тоже видят, честно видят.
Своих глядишь и не обидят.
Пройди четырнадцать шагов.
Добыл что смог — и был таков.
О лунных морях
Апостол Иуда сидит на луне.
Апостол Иуда печален вполне.
О ком он грустит, о тебе, обо мне?
Темно там, на той стороне.
Там есть преогромное море Мечты.
Мечтаем там плавать и я же, и ты.
Забвения Озеро тоже там есть,
Для вас и для нас, ваша честь.
Мы все ведь хорошие, если в гробу.
Достаточно злили мамашу-судьбу.
Достаточно пили ее молоко.
Теперь бы уплыть далеко.
Апостол Иуда, избавь от кровей.
Апостольской Церкви опора своей.
Ты тихий и грустный, ты очень устал.
Радеть же о нас не престал.
То войны, то снова же войны, то рак,
С войною понятней, хотя бы есть враг,
А что изнутри докопалось до нас —
Бог выдаст, свинья же предаст.
Апостол Иуда нас всех подберет.
Апостол Иуда привык в свой черед,
Что озеро верности не уберешь,
И озеро вечности тож.
В озерах его только лунная пыль,
Но плавать там можно, и лунный ковыль
Колеблется тихо, и колокол бьёт,
На лунную мессу зовёт.
Внизу мы друг друга за что-то убьем.
Давай лучше сядем у моря вдвоем.
Не надо, здесь славно, смотри, мой Орфей.
Ты скоро привыкнешь, ей-ей.
Когда убивают, я вижу и жду.
И не уговаривай, я не пойду.
Немножечко холодно, что же, пусть так.
Зато не война и не рак.
Три карты
Туз пик у меня в рукаве,
Час пик у меня в голове,
Пожелай мне не остаться в этой Москве,
Пожелай мне…
Уже близится полночь, а Германа нет.
Наверно, Герман получает военный билет.
Раздавайте же карты, обойдемся и так,
Как всё давно обходилось…
Но если б Герман зашел, я бы может и рад
Поговорить про наш давний крестовый парад,
И в чем правда, брат, и где лучший расклад,
И что ещё накопилось.
Птенчик сыч пробивает яйцо изнутри,
Он пока что слепой, но сказали — смотри,
И он намерен отверзнуть очи в свой час
И следить за сюжетом.
И скрепы вечные, тройка, семерка, туз,
Святая Тройка, Семерка таинств и Туз,
Зачем ты мчишься, Тройка, да всё мимо нас?
Уж не затем ли, чтоб разрушить наш глупый союз?
Но довольно об этом.
Зонг о мировой славе
Местечко Фогельвейде чрезвычайно неказисто,
Там в жизни ничего не происходит, кроме нас.
Но если ты сподобишься в великого артиста,
То там поставят памятник. Однажды. Не сейчас.
Селение Вакейрас совершенно беспросветно,
Там делают вино, а в дождик много разных луж.
Но ежели оттудова ты свалишь незаметно
То там поставят памятник. Тебе, а то кому ж.
Огромная Лютеция ужасна и прешумна,
В ней много очень разного, включая благодать,
Но ежели на чердаке попрятаться разумно,
То что-то и в Лютеции возможно созидать.
Нам всем поставят памятник. Прибьют гвоздями доску.
Да ладно, пусть и доску, лишь бы только не меня,
И кто-то будет обнимать родимую берёзку,
А кто-то будет наставлять предсмертного коня.
Мол, передай, мой вороной, до родины добравшись,
Что я кого-то там любил на жизненном пути…
Сик транзит, милый Августин, порой и не начавшись,
Но ты играй, играй, чтоб современность провести.
В путь
Дерево разбитое все же цветёт.
Бусины рассыпаны — Бог подберёт.
Никуда меня в твою жизнь не приткнуть,
А тебе бы жить только в путь, дальний путь.
Надо б меньше горя, раз я не сумел.
Размывает море наш мир, словно мел.
Вот уже размыло, разбилось давно,
Было время, было, да вышло оно.
Я-то буду дальше, как было всегда,
Но пускай с тебя всё стечет, как вода.
Не смотри туда и забей, и забей.
Разлюби меня, Изабель, Изабель.
С кем спать?
«С тобою спать мне не утеха,
Ты громко думаешь во сне
И сны твои сплошной помехой
Шуршат-колотятся во мне».
«Хочу я спать с большим и теплым,
Который благостно сопит
Своим спокойным тихим соплом
И просто спит. Так сонно спит».
Средь королей и мушкетеров
В вторую качеством кровать
Все выбирают лабрадоров
При вечном выборе — с кем спать.
В день святого Обезбола
В день святого Обезбола
Породила тебя мать,
Раз обучен быть весёлым,
Если хочется кричать.
Смерть придет к тебе с вопросом,
Где ты шлялся столько лет —
Ты ей дунешь в дырку носа
Сигареткою в ответ.
Думал ты идти до гроба
Всё вприпрыжку и вперёд —
Кто бы мог подумать, кто бы,
Что любовь тебя возьмёт.
Что навалится всей тушей
Этот ангел золотой
И совсем не будет слушать,
Что ты вовсе не такой.
У всего своя причина —
Из слоненка вырос слон.
Он стоит в твоей гостиной.
Ты не звал, а вот и он.
В день святого Валентина,
Может, будешь и прощён.
У всего бывает повод,
Кроме ангела с дрыном.
Обними слона за хобот,
Подружись с своим слоном.
А не выйдет подружиться —
Где-то есть иная жизнь.
Где-то там перо жар-птицы —
Ты лови, не обожгись.
Агностический храм
В агностический храм все приходят в священные дни,
Чтоб совместно молчать обо всем, что не знают они,
Помолиться Незнамо Кому, посидеть в тишине
И случайную ящерку вдруг не спугнуть на стене,
И посланницу-бабочку вдруг увидать на окне.
Хорошо обратиться к тому, кто тебе незнаком,
Потому что когда не ответит, вина ни на ком,
Это знает любой с нашей паперти, общей на всех, —
Что потом и расхочется, может, а нынче не грех
На монетку рассчитывать мягко, как ищут ключи
Осторожно в ночи, ничего не роняя в ночи,
Впрочем, это как выйдет, преткнешься и будешь таков,
Сами знаете, сколько я ночью набил синяков.
А когда Первоходец спускался на выхи во ад,
Он ведь и без фонарика как-то вернулся назад.
Посмотри вот на бабочку, вдруг она тоже ответ.
Ведь сегодня она еще есть, а назавтра и нет.
И последней монеткой златой в кошеле бедняка
Божье имя в моем кошеле остаётся пока —
Не потратишь, всё время боишься, что вдруг отберут,
Но Харону должна пригодиться в уплату за труд.