Стихи

Стихи

Литературный жанр
Альтернативной истории
Был порожден как-то ночью
Самой длинной в году
Одним там бедным писателем
Вообще не читателем
Который не просыпаясь
Поискал в темноте
Свою дорогую жену
Умершую в воскресенье
Или может быть сына
Ушедшего на астероиды
Пошарил насчёт собаки
Наткнулся на воздух
Пошарил насчет
Своей бывшей жизни
Своей бывшей страны
И нашарил узкое
Пространство меж светом и тьмой
 
Где кажется мама
Ксендза Твардовского
А может быть даже
И пана Твардовского
(У всех бывает мама,
И у человека-с-луны)
Так вот чья-то мама
В не сгоревшем доме
Пришивает пуговицу.
И пришьёт
Уж на этот-то раз.
ерунда, Стихи

Две гитары за стеной
Всех давно достали.
Кто там плачет в час ночной —
Милый друг, не я ли?
 
Эх, раз, ещё раз —
Жизнь короткая у нас,
Жизнь короткая у нас,
Запасной не дали,
Что же мы ее подчас
Тратим на печали?
 
Эх, раз, еще раз,
Много тягостей у нас,
Эх, раз, еще раз,
Был бы радости запас.
 
За желанной тишиной
В гуще звездной пыли
Кто-то светит надо мной —
Милый Бог, не Ты ли?
 
Буду жить, покуда жив,
Но, соседе милый,
С детства памятный мотив,
Замолчи, помилуй.
Эх, раз, еще раз,
Дай поспать в полночный час,
Жизнь короткая у нас,
Экономь же силы.
Стихи

Мир сорок лет обживая,
Много я знаний впитал.
Скажем, автобус с трамваем
Путать — опасный провал.
Людям потребна глюкоза,
Сыченьке — жирная мышь,
Но таки лучшая поза —
Поза, в которой ты спишь.
 
Если тебе девяносто,
Вряд ли ты смотришь порно́.
Жить временами непросто,
Но и утехи полно.
Мы не умрем от цирроза,
Скажем бронхиту «шалишь»,
А наилучшая поза —
Поза, в которой ты спишь.
 
Жизнь то и дело угроза,
Скажем, сосулищи с крыш.
Дохнут цветы от мороза,
Но колосится камыш.
Любящим выдана роза,
Лилии — клирикам лишь,
Но таки лучшая поза —
Поза, в которой ты спишь.
 
В позах поди разберися,
Даже когда и не пьян:
Нравятся норы Алисе,
Нравится че́рвю кальян.
Часто не видно сквозь слёзы,
Стоит ли мессы Париж —
Но таки лучшая поза —
Поза, в которой ты спишь.
 
Богу не очень внимая,
Не принимая всерьёз,
Мы по пути принимаем
Множество всяческих поз.
Но на борту паровоза
Главное помни, малыш:
Самая лучшая поза —
Поза, в которой ты спишь.
3-я мировая, Стихи

Пилад умывает руки
В водах Мрачного Понта
И говорит Оресту:
Всё-то мне, братец, обрыдло.
Эриний ты сам накликал,
Сам с ними и разбирайся.
 
Можно, я просто в жертвы,
А ты и мучайся дальше?
Орест говорит Пиладу
Под их семейным арестом,
Под стражей сестры-золовки
Про их семейное дело:
Ты лучше бы выжил, братец.
 
Избавишься от Эриний,
Избавившись от Ореста.
А может, можно иначе?
А может, any life matters?
Сдадим сердца плотяные
На откуп богам жестоким
И каменные заслужим.
 
Два тихих спокойных камня
По пояс в лазурном Понте
Как вечный привет из Крыма,
А кто о нас разобьётся,
Тому и не мы виною,
Тому не наша забота.
 
Anyway, friends forever.
3-я мировая, Стихи

А вы знаете, что тот, кто по-английски frogmouth,
По-русски зовётся лягушкорот?
Ну и как же, когда я тоже поймаюсь,
Меня ангел переписи назовёт?
 
Может, буквописом, может, плачеглазом,
Может, сычеморфом — я был бы рад.
Но уж сапиенс сапиенс — нет, ни разу,
Сапиенти сат, а мне всё не сат.
 
Не хватает жизни — всё больше надо,
Чем быстрей утекает она из рук.
Мне бы чистого взгляда, такого взгляда,
Которым видно, что смысл вокруг.
 
И не нужно думать, с миром знакомясь,
Раздавая посильные имена,
Как бы обозвал нас батрахостомус
За такую дрянь, как к примеру война.
 
И зачем не вышло в процессе работы
Наконец создать силой Божьих рук
Человека единственно для субботы,
Чтобы есть и спать и смотреть вокруг.
 
Для дурацкой и растяжимой заботы
Никого не мучить, смотреть вокруг.
Стихи

Как хорошо ничего о себе не знать —
Кто там был твой отец и кто твоя мать.
Это ль свобода превыше любой другой?
Не продиктует природа, что ты не свой.
Чистая линза — взгляд, а глаза — твои.
Res, утвержденная в собственном бытии.
 
Вот для того и уходят в монастыри —
Братец Франческо сказал, выбирай, смотри,
В братья себе позовешь любого стрижа
Солнце а то и воду или ежа (не спросив ежа!)
Папу себе найдешь из пригодных пап
(Если не выйдет взаимно, будет факап).
Если же вовсе не нужно тебе отцов,
Благословен ты сверх мер и со всех концов.
 
Сам свою меру в открытой руке держа,
Путь провести пассажиром без багажа.
Как же отрадно на свете быти сычом
Знать от рождения истинно что почём
Выйдешь нагим из яйца и ты уже сыч
Дальше везде ты сыч и всё наполняй.
Взглядом пронизывай тьму и припасы нычь,
Сам себя в маленькой вечности догоняй.
 
Раз уж родился кем-то, изволь да будь.
Сердце ведь может наполнить любую грудь,
Можно остаться живым поперек тропы,
Вышло, увы, человеком — теперь терпи,
Вон даже Богу пришлось, чтобы приподнять
Этот смертельный камень, делить позор…
Не получилось сапиенсом опять —
Ну потерпи, всё же homo — не приговор.
3-я мировая, Стихи

Ошибка не выжившего
Заключается в том
Что он не выжил
А мог бы выжить
Как ты или я
Если бы делал
Всё только правильно
Или хотя бы
Вытянул карту
Счастливую красную
Не глупую черную
Не даму смертельную
Не туза-лопату
Чтобы копать
Эту яму поганую
Копать и копать
И себе и сродникам
Пока не услышит —
«Лопату отдай».
 
Мало, мало
Мудрых советов,
Чтоб не повторить
Эту злую ошибку:
Кто знает, таит,
Кто узнал — только шепотом.
Но один-то, внученька,
У меня припасён
Почитай что из ямы:
Выходя замуж,
Отнесись внимательно
К количеству бывших
И к цвету
Его бороды.
Стихи

Буфатина, тина-тина,
Вылезай из-под стола.
Тина-тина, буфатина,
Жизнь проплакалась, прошла.
Тина-тина, буфатина,
Засиделась ты в углу.
Из чулана, тина-тина,
Вынимай свою метлу.
 
Я теперь большой детина,
Тебя больше не боюсь.
А боюсь я, буфатина,
Нашу пыль и нашу грусть.
Накопил я грусти много,
Где уж есть и сколько есть.
Помоги мне, ради бога,
Будем чистить, будем месть.
 
«Оттого-то, знать, не весел
Дом, в котором мы живем» —
Я на стенку флаг повесил,
Чтобы им прикрыть пролом.
Посметаем паутину
Из иконного угла —
Помоги мне, буфатина,
Ты же вечно здесь жила.
 
Солнце всходит и заходит,
Всем однажды помирать.
Императоры преходят,
А кому-то прибирать.
Ты была когда-то грозной,
Я умел стрелять-рубить.
Видно, час, пока не поздно,
Сор из дома выносить.
 
Друг мой нечисть-полотерка,
Встанем, стары и равны,
На совместную уборку
Обескровленной страны.
В чистой комнате прилягу,
Завернувшись в триколор.
Передай сию бумагу
Тем, кто скажет «Вив ль’Ампрёр».
 
(Ссылка на свой же пересказ из книги о французских буках) Boufatine – существо женского рода, проживающее… на кухне под плинтусом. Вылезает по ночам, и если кто из малых детей имеет обыкновение вставать ночью с постели и ходить тайком на кухню, может на нее нарваться, о чем родители честно предупреждают. Чем опасна – кроме того, что вылезает делать уборку на кухне, — неизвестно, но она типа домового, а с такими существами, чье поведение зависит только от их настроения, лучше не встречаться совсем. Это не чисто лангедокская тварь, а вроде как повсюду водится.
 
Стихи

Ребенок, личинка человека
И старик, личинка ангела
Сидят, разговаривают
О своём, о вечном:
— Умереть-то всегда успеем.
— Да, пожить-то всегда успеем.
 
— Так пока посидим подумаем
О своём о вечном, посозерцаем,
Как падают листья, как листья рождаются снова
Ты расскажешь мне, как оно в ангелах было —
В Сикстинской капелле тебя папарацци поймали
Тогда, до рождения.
Я сам там бывал, но забыл.
 
Я же тебе расскажу,
Каково оно быть человеком.
Так же, но много труднее.
И много тошнее порой.
Однако ж затея не вовсе никчемная:
Очень любовь интересная штука.
Опять же и листья сухие ногами пинать
Чрезвычайно забавно.
А болезни — совсем не забавно, да ладно.
А ещё можно книжки писать
И животноводство (собаководство).
 
Не бойся, короче
Как я не боюсь.
Вот оба опишем круг
И поделимся впечатлениями.
Стихи

Когда очистятся небеса
А с ними природа примерно вся
Включая и нашу с тобой, дружок,
Поврежденную в человеках
То каждый из бывших моих родных
Напишет в метрике «здесь был я»,
Куда тут денешься, мы семья
По чину Мелхиседека.
 
И каждый из бывших моих друзей
Положит по желтому кирпичу,
Чтобы дорогу мне намостить
Куда я уже не хочу.
Любая дорога — о двух концах,
Но сам процесс, вероятно, важней.
А тем, кто живёт в стеклянных дворцах,
Не стоит бросать камней.
 
А изумруд почти как алмаз,
Он очень крепкий, да не про нас,
Очки не снимай, но камней не тронь,
Стекло — неважная бронь.
 
И каждый из бывших моих меня
Положит по шарику, иншалла,
На каждой развилке того пути,
Прохожий, не пропусти.
Стеклянный шарик — и боль прошла,
И это будет моя броня,
Что кто-то где-то любил меня
На той стороне стекла.