3-я мировая

3-я мировая, Стихи

В полночь по Берлину — верится с трудом —
Превратится в тыкву твой любимый дом.
Тыква да на тыкву — ты же не один —
Будет много тыквы — будет Хэлловин.
 
Тыква по сезону, тыквенный квартал,
Есть свои резоны, дядя Джек сказал.
В полночь по расчету — словно бы не вдруг —
Превратится в крысу твой вчерашний друг.
Ты, брат, берегися — всем нам надо есть,
Но разносят крысы стремную болесть.
 
Помни день вчерашний, но не будь дурак —
Часики на башне, часики тик-так.
Заводи органчик, на балу пляши,
Просто чемоданчик собранным держи.
 
Ты не хочешь в тыкву? Вот и уследи.
Хорошо сидели, а теперь иди.
Всем мерси за рыбу. Истинно мерси.
Не сказать спасибо Боже упаси.
Было три палатки, только эти две
Превратились в тыкву в полночь по Москве.
 
На балу — на бале
Славно танцевали,
Щедро наливали, слава королю.
Зря ты только в зале
Потерял туфлю.
Окажись подале, я тебя молю,
Как с твоей туфлёю, на рыси пыля,
Выйдет на охоту отпрыск короля.
3-я мировая, Стихи

На свете водятся люди.
Они бывают везде.
Из них кого-то никто не забудет
А прочие по звезде
Звезде нежеланной и строгой
Желтой или иной
Горящей над каждой дорогой
Над вами и надо мной
Звезде временами розовой
Или же красной шальной
Горящей над рощей берёзовой
И над берлинской стеной
И Господь тебе не поможет
Больше чем поднесет воды
Над дорогой Смоленской тоже
Светят две голубых звезды
И звезду свою выбираешь
И она выбирает тебя
Чтобы знал зачем умираешь
Чин по чину и не скорбя
Чтоб услышать промежду делом
Как от века, и до сих пор
И хор умученных в белом,
И просто умученных хор
От бремен неудобоносимых
Открестившись снова и вновь,
Поет свою песню никем не любимых
Богу, который Любовь.
3-я мировая, ерунда, Стихи

В моем детстве (по которому я скучаю примерно как по 1204 году, где хотя бы интересно) был такой клевый журнал «Трамвай». Ну что-то же должно и там было быть хорошее, например, этот журнал. А в одном из номеров оного были стихи про рекомендации для бегемотов, перепрыгивающих через лужи.
 
Не смог удержаться, что называется.
 
УВАЖАЕМЫЕ Патриоты!
Соблюдение указанных «Правил
Миграции и релокации»
обеспечивает безопасность лично Вам и Вашим товарищам.
Уважаемые патриоты!
Начиная новую жизень,
Захватите с собой много денег,
А еще румяное яблоко
И зонтик (на всякий случай).
Начиная новую жизень,
Захватите с собою близких
(Собаки и кошки считаются,
И частично считаются книжки).
Начиная новую жизень,
Постарайтесь не сильно споткнуться
О других, начинающих новую,
Тоже новую, новую жизень.
Начиная новую жизень,
Приберите остатки старой:
Это ветхое вино септично,
Самый годный бурдюк порвется.
Начиная новую жизень,
Не судите тех, кто не может,
Кто застрял на всю голову в старой,
И они вас тогда не засудят,
И будете неподсудны,
В судный день сообщите, что алиби,
То есть были в другом вы месте.
Уважаемые патриоты!
Начиная новую жизень,
Не кусайтесь уже, не брыкайтесь,
Петушок уже петь утомился,
Все равно ведь оно не поможет.
Доктор Равич рецепт подпишет,
Обращайтесь в любую аптеку.
3-я мировая, Hainaut-Constantinople, ерунда, Стихи

Стояли воины
Возле пробоины
В окровавленном зале
Как три сестры предсказали
Фолькер играет
Они умирают
И не невиновны
Всё полюбовно
По договору
Мы встретимся скоро
Все были как братья
За то и проклятье
А некоторые — сёстры
За то и клинки так остры
Семейные скрепы
Побезвыходней склепа
И семейное дело
Через Дунай долетело
А кто же останется,
В водоворот не затянется?
Капеллан дворцовый,
Мы встретимся снова
На том берегу
А пока, извини — не могу.
Я столкнул тебя в реку,
Валяй, выплывай —
Но только признай —
Так надлежало бы поступить
Каждому
Честному
Человеку.
3-я мировая, Стихи

— Мне скучно, бес.
— Мне тоже скучно, Фауст.
Ты не поверишь, как заколебались
Мы, бесы, с вами, скучными людьми.
Все под копирку, получай-прими.
 
Хоть кто-то б выдал нечто поновее —
Не про войну и славных Маккавеев,
Которые постольку хороши,
Поскольку всех убили от души.
 
Вопрос квартирный их испортил только,
Где чья коробка, где какая полька,
А где уже прекрасная полячка,
На выжженной земле и враскорячку,
Где будут русский, немец и поляк
В руинах синагоги краковяк
Плясать под музыку святого Витта.
Что не́ жило — не может быть убито.
 
И размножаются они уныло —
Сперва у них по улицам ходила
Большая крокодила, а потом
Вся улица похерилась крестом.
 
Мне скучно, Фауст. Развлеки меня,
Одно и тоже вечность ото дня,
Порою встретится поинтересней —
И тот обычно погибает с песней,
Занудной песней, что кого-то мучил
Лишь потому, что очень невезучий
И мучил от унутренней тоски.
Вот ты меня хоть как-то развлеки.
 
Ты любишь Грету? Бей, беги или замри,
Собрав себя дрожащего внутри,
Или придумай новенькое что-то,
К примеру про любовь, морковь, заботу,
Вот просто про любовь. Устрой-ка мне ликбез.
Я посмотрел бы. Я же просто бес
И ничего не знаю о любви.
Давай, немножко сердцем поживи,
Ища, мечась, немотствуя, скорбя!
 
— Уйди, с тобой ещё скучней, чем без тебя.
3-я мировая, Стихи

На дне лежит кольцо всевластья
Средь шин и битого стекла.
Звезда пленительного счастья
За два столетья не взошла.
 
Ее пример другим наука,
Соврать Улиссы не дадут:
Со звёздами такая штука,
Куда не хочешь заведут.
 
Просевшей крышей деревенской
Свисает ночь темным-темна.
Доволен будь и вифлеемской —
Она у нас на всех одна.
3-я мировая, Стихи

Не читайте дети
Ни за что на свете
Ахейской литературы
Учит она убивать
Говорила троянская мать
И Гектор выходит наружу
В невообразимую стужу
И говорит: ну мать, твою мать?
Что же — совсем теперь не читать?
И Аристофана даже?
А ведь он про лягушек расскажет,
А меня это радует все же,
Чтобы тем, которые там, снаружи,
Чутка навалять по роже.
А дальше домой и поспать.
Что́ тебе, мама Гекуба,
До моего круга чтения?
Пойду почитаю что-либо, что любо,
И всем моё почтение.
 
Не читайте дети
Иудейской литературы
Говорила иерихонская мать
Они там все пишут про убивать
А кого убивать — да нас убивать
У них другая одежда
У них другая надежда
У них даже есть мессия
Который как придёт
Так всех нас и поубьёт
Чтобы радовался народ.
Какой народ? Да его народ,
Другого народа и нету.
Не читайте, дети, памфлеты.
То есть эти, как их, псалмы.
Там в качестве хеппи-энда
Умираем мы.
 
Одна там самарянка
Говорила самарянская мать
Пошла потусить у колодца
Вернее водички набрать
И думала что обойдется
А ей не обошлось.
Не срослось,
И хлопотно вышло к тому ж.
Ее стопятьдесят первый муж
(Ну ладно, не муж, а парень,
Назовем его попросту парень,
Они ведь в ЗАГС не ходили)
Такое вчера отчебучил —
Никого не побил, не примучил,
Шёл пьяный домой по Нахабину,
А там валяется некто,
Сын например Полуэкта,
То ли Ахилл то ли Гектор,
Поди напился и шлепнулся
Прошел бы он мимо как прочие
Попы и чернорабочие
А он притащил это нещечко
В отель, ну хоть не домой, аминь
Поскольку дома нет лишних простынь
И скорую вызвал, и оплатил
Три дня пребывания. Как тебе?
Судьба, говорят, судьбы, судьбе,
Судьбою и о судьбе.
 
Не читайте дети
Самарянской литературы
Ее и не существует
Подует ветер и сдует
Придуманная это нация
Придуманная культура
Натура по факту дура,
И художник — с судьбою в горсти:
А натурщик обязан уйти.
Начитаешься и натащишь
Каких-то уродов в гостиницы
Как будто чего-то да сдвинется,
А кто оплатит счета?
Суета сует, vanitá.
 
Не читайте дети
Франкской литературы
Говорила тулузская мать
Этого ихнего Годфруа
Или как его, типа Кретьен де Труа
Он ведь из Труа, они все там убийцы
Это ж надо было в Труа уродиться
Там учат они убивать
А такожде изменять
Мужьям королям и прочее
Мы лучше прованский тарт
Мы лучше гасконский дард
А также бокерский чёрт.
Мы лучше Montfort es mort
И никогда не изменим
(Ничего никогда не изменим,
Но все ж таки попытаемся,
И вдруг да и выживем все.
Но и потом не читайте
Франкской литературы.
Там только убийства и шуры-муры,
И нету лессе-пассе).
 
Не читайте дети
Немецкой литературы
Все эти Гёте и Хайне
Учат как убивать.
Фауст, туды его мать,
Скучает, а золото Нибелунгов
Профессор Толкин найдет между осликом
И старым еврейским волом
И выдаст его полуросликам
В доме, который на слом.
Бёлль немного попробует
Ремарк немного потрогает
Где и не заживало оно
Когда убивать-умирать.
Средневерхненемецкое наше говно
В копролиты перековать.
Но вы не читайте, дети.
Много лучших дел есть на свете.
 
Не читайте дети
Ни за что на свете
Английской литературы
Эта пыль пыль пыль
От шагающих мимо сапог
Что шагают от нас в Рагнарёк
Запылила даже и крошку Доррит
Запылила даже и хоббитов добрых
На сотни и тысячи миль.
 
Не читайте дети про дон Кихота
И про ихнего Сида помилуй Боже
Ничем он вам не поможет
Эта их Дульсинея не ваша забота
Говорила баскская мать
Берите вот ружья эти
Берите, берите, дети
Учитесь тоже, учитесь тоже
Как все они убивать
Не хуже их всех убивать.
 
Не читайте дети
Ни за что на свете
Польской литературы
«Земля и небо остались лишь» —
Помните, вашу мать?
Не помните? Наплевать.
Генрик, камо грядеши?
Туда, где бродит ваш общий леший
И где на ветвях сидит
Какое-то чудо, по-ихнему — юдо, по Генрику — жuд.
 
Не читайте дети
Ни за что на свете
Вообще вы литературы
Никогда ни за что не сейчас.
Уберите ее с моих глаз.
Мама-то ваша не дура
Мама-то родина мать.
Эта литература
Учит как убивать.
Кого убивать? Да нас убивать.
Лучше ховайтесь в жите
И ничего не пишите,
А то внезапно расскажете
Как убивали вас.
Короткий недолгий сказ.
Молчите, ищите, где пажити,
И Кто-нибудь сверху подаст.
3-я мировая, Стихи

Пилад умывает руки
В водах Мрачного Понта
И говорит Оресту:
Всё-то мне, братец, обрыдло.
Эриний ты сам накликал,
Сам с ними и разбирайся.
 
Можно, я просто в жертвы,
А ты и мучайся дальше?
Орест говорит Пиладу
Под их семейным арестом,
Под стражей сестры-золовки
Про их семейное дело:
Ты лучше бы выжил, братец.
 
Избавишься от Эриний,
Избавившись от Ореста.
А может, можно иначе?
А может, any life matters?
Сдадим сердца плотяные
На откуп богам жестоким
И каменные заслужим.
 
Два тихих спокойных камня
По пояс в лазурном Понте
Как вечный привет из Крыма,
А кто о нас разобьётся,
Тому и не мы виною,
Тому не наша забота.
 
Anyway, friends forever.
3-я мировая, Стихи

А вы знаете, что тот, кто по-английски frogmouth,
По-русски зовётся лягушкорот?
Ну и как же, когда я тоже поймаюсь,
Меня ангел переписи назовёт?
 
Может, буквописом, может, плачеглазом,
Может, сычеморфом — я был бы рад.
Но уж сапиенс сапиенс — нет, ни разу,
Сапиенти сат, а мне всё не сат.
 
Не хватает жизни — всё больше надо,
Чем быстрей утекает она из рук.
Мне бы чистого взгляда, такого взгляда,
Которым видно, что смысл вокруг.
 
И не нужно думать, с миром знакомясь,
Раздавая посильные имена,
Как бы обозвал нас батрахостомус
За такую дрянь, как к примеру война.
 
И зачем не вышло в процессе работы
Наконец создать силой Божьих рук
Человека единственно для субботы,
Чтобы есть и спать и смотреть вокруг.
 
Для дурацкой и растяжимой заботы
Никого не мучить, смотреть вокруг.
3-я мировая, Стихи

Ошибка не выжившего
Заключается в том
Что он не выжил
А мог бы выжить
Как ты или я
Если бы делал
Всё только правильно
Или хотя бы
Вытянул карту
Счастливую красную
Не глупую черную
Не даму смертельную
Не туза-лопату
Чтобы копать
Эту яму поганую
Копать и копать
И себе и сродникам
Пока не услышит —
«Лопату отдай».
 
Мало, мало
Мудрых советов,
Чтоб не повторить
Эту злую ошибку:
Кто знает, таит,
Кто узнал — только шепотом.
Но один-то, внученька,
У меня припасён
Почитай что из ямы:
Выходя замуж,
Отнесись внимательно
К количеству бывших
И к цвету
Его бороды.