Hainaut-Constantinople, Honfroy de Toron, Стихи

Автор-в-картине видит не всё.
Но как трава растёт,
Как новорожденный грудь сосёт,
Кто умирает, а кто живёт —
Знает наперечёт.
 
Автор-в-картине радеет о всех,
Как бы иначе он мог?
Сам неимущий, курам на смех,
Одолевает сотни помех
Маленький бедный бог.
 
Автор-в-картине голоден сам,
Ладно хоть уцелев.
В авторском деле ты цел и прям,
Но для себя-то — отнюдь не храм,
Максимум теплый хлев.
 
Дышит овечка, сено жуёт.
Дышит вовне звезда.
Каждый своею раной поёт,
Ищет любви, бормочет своё,
Плачет Аленушкой у пруда —
Сам себе свет-беда.
 
Автор-в-картине мучает слух,
Чтобы расслышать в такт.
Главный испуг — окажешься глух
И проглядишь, пока свет не потух,
Что ж оно всё вот так.
 
Как ни хотелось бы всё разъять
И по-инакому вновь собрать,
Путь преградить волне…
Автор-в-картине, силясь понять,
Автору собственному под стать
Должен выйти вовне.
 
В плотную эту простую связь:
«Вместе? Так понеслось!»
Будем держаться, раз понеслась,
Только теперь не брось.
В острую эту центральную ось:
«Выход? Значит, насквозь».
Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, ерунда, Стихи

Я был Анонимом Тулузским
И мне было очень непросто
Но как-то я справился с жизнью
И все рассказал как было.
 
Я был и графом Торонским,
И мне было даже больнее,
Но как-то я справился тоже
И след заровнял за собою.
 
Я был Тибодо Шампанским,
И как же было обидно
Так мало побыть, так мало!
Но справился, примирился.
 
Я был поэтом Кретьеном —
Ох, как же больно-то было!
И справился, в общем, не очень,
Не дописал, но доспасся.
 
Я был и Марко Кортезе —
Вот уж попал в мясорубку!
Но справился на отлично,
Теперь мне уже не больно.
 
Я был трубадуром Гильемом,
Спасался путём суицида.
Но, как ни странно, спасся.
Хоть было весьма непросто.
 
Я еще буду и буду,
В снегах большой ретирады,
Под Одрином в горькой битве,
Бессмысленной и беспощадной.
 
И всякий раз будет непросто,
Но справимся, дай-то Боже.
И за себя среди прочих.
В хорошей компании легче.
Honfroy de Toron, Стихи

С небес ли проистекая,
А то изнутри души,
Свобода, она такая:
Прихватит — хоть не дыши.

Свобода любить вот, скажем:
Накроет — только вперёд!
И волос любимой свяжет
Того, кто все цепи рвёт.

Свобода выбора тоже:
Вот выбрал, к примеру, честь —
И Бог уже не поможет,
Пропал, подбирай что есть.

Какое там чувство меры,
Когда волочит волна!
Молчу о свободе веры:
Ох, крепко берёт она.

Пытаться бежать не стоит,
Свободу не обмануть.
Она дорогого стоит —
Всего, и еще чуть-чуть.

Так просто б не жить, разбиться,
Но вслед по брегам пустым
Свобода любить тащИтся,
Как дикий зверь за святым.

И вот над могилой водной,
Как церковь на камне сём,
Стоит он вконец свободный,
Зане потерявший всё.

Веди его к тихим водам,
Прями колеи путей —
Свобода же ты, свобода,
Белейшая из смертей.

Hainaut-Constantinople, Honfroy de Toron, Стихи

Вот так родишься в мир земной —
А жизни в нем и нет.
В окно тюрьмы — в твой дом родной —
Заглядывает свет.
 
Он кротко высветит очаг,
Решётки перехлёст.
Спасайся тем, как по ночам
Текут дорожки звёзд.
 
Ты ныне дочь, потом жена,
Ты — ставка для пари.
Не для себя ты рождена,
Но где-то там внутри
 
Ты просто есть, и ты есть свой
Единственный приют.
Вот так родишься в мир живой —
А жизни не дают.
 
На свете всяко может быть —
Да кроме одного:
Никто по-честному любить
Не может никого.
 
Тут только красть — ну или спать
И жить себя во сне.
А счастья лучше и не знать,
Как знать случалось мне.
 
Ведь этот малый свет внутри
Проспать мешает до зари,
Всё плачет, как живой…
Ты спи-усни, моя Мари,
И Бога слишком не кори —
Он Сам был Сам не Свой.
Honfroy de Toron, ерунда, Стихи

Вообще Марешаль д’Утрежурден – бесспорно, гений своего века: создал совершенно идеальный конструктор сирвент, помогающий труверу выжить и прокормиться при любом дворе (главное не перепутать, что где спеть, а то последствия могут быть самые неприятные). Это я про «Пришел король шотландский, безжалостный к врагам».

 

Пришел король английский,

Безжалостный к врагам,

И гадам сарацинским

Навешал по рогам. (Это к прибытию Ришара!)

 

Пришел король Кастильи,

Безжалостный к врагам,

И маврам без усилья

Навешал по рогам.

 

Пришел Альфред Великий,

Безжалостный к врагам,

И норманнам предиким

Навешал по рогам! (Здесь рога особенно актуальны)

 

Пришел султан багдадский,

Безжалостный к врагам,

И христианам гадским

Навешал по рогам…

 

Приехал Регнвальд Кали,

Безжалостный к врагам,

И всем, кого догнали,

Навешал по рогам.

 

И на злобу дня:

 

Пришел легат от папы,

Безжалостный к врагам,

И кто не дал на лапу –

Тем дали по рогам.

 

Приехал граф Торона,

Сочувственный к врагам,

И гоблинам-баронам

Навешал по рогам.

 

(А это уже сидонский трувер с противоположной точки зрения)

Собрались в Тир бароны,

Безжалостны к врагам,

Чтоб поделить корону,

А графу де Торону

Навешать по рогам (вот про рога особенно обидно было! Повод для драки.)

 

Ну и дальше понеслось, кто во что горазд, на любой вкус!

 

Приехал граф Блуаский,

Безжалостный к врагам,

И тюркам без подсказки

Навешал по рогам!

(Что как бы намекает, что в экспедиции 1200-х граф Луи сам предводительствовал своим отрядам, а не как в прошлый поход, когда он приезжал при отце).

 

Альбигойская история дает кучу поводов (главное, опять-таки, не перепутать, кто тут сейчас сидит и где поем)

 

Приехал граф Тулузский,

Безжалостный к врагам,

И сволочи французской

Навешал по рогам.

 

Пришел король Французский,

Безжалостный к врагам,

Отступникам Тулузским

Навешать по рогам.

 

Приехал граф Монфорта… (Еретикам упертым)…

 

В дальнейшем уже совсем жестко –

Приехал граф Монфора, и всем там без разбора…

 

В общем, дело Марешаля живет и побеждает:

Пришел король шотландский, и гадам англиканским…

Пришел король испанский, и гадам мавританским…

Пришел султан османский, и шобле христианской…

 

Это как конструктор Остапа Бендера для написания передовиц и статей на злобу дня. Совершенно незаменимая штука.

Honfroy de Toron, Стихи

Шестеро нас было, было нaс немaло,
Мы воевали с кем-то в добрый чaс.
Одного не стaло, будто не бывaло,
Помни деда, замок Баниас.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Пятеро нас было, было нас немало,
Мы дружно собирали арьер-бан.
Одного не стaло, будто не бывaло,
Снёс ему головушку султан.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Четверо нaс было, уже довольно мaло,
Мы в плену сидели — смех и грех, —
Одного не стaло, будто не бывaло,
Было возвращенье не для всех.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Трое нaс осталось, нaс остaлось мaло,
С кем мы воевали? Меж собой!
Одного не стaло, будто не бывaло,
Он, конечно, гад был, но ведь свой.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Двое нaс остaлось, а это очень мaло.
С кем мы воевали? Да ни с кем.
Одного не стaло, будто не бывaло,
И один остался я совсем.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
 
Я один остaлся, выдохнул устало —
Всех нас прибирают в должный час.
И меня не стaло, словно не бывaло,
Но осталась песенка для вас.
 
Человек на дудочке,
Ангел нa трубе,
Сыгрaйте эту песенку
И людям, и себе.
Honfroy de Toron, Стихи

Слух уклони от тех, кто узы пророчит;
Всякий свободен идти, куда он не хочет.
 
Просто не выбирая ни чёт, ни нечет.
Время не лечит — зато вот пространство лечит.
 
Всякий свободен решить не иметь воленья.
Но перед тем осторожно раздай именье:
 
Землю — крестьянам (все два горшка на окошке),
Хрящики от обеда — бездомной кошке,
 
Божие — Богу, царям — прошлогодний снег,
Другу — привет, любимой — верность навек.
 
Всё же, что убивало давно и лично,
Морю Срединному — море к слезам привычно.
 
Все, о чем попросту встав говоришь — «Довольно»,
Морю Срединному — морю не будет больно.
 
Имя последним сбрасывает пилигрим,
Чтобы, нагим пришедши, уйти нагим.
Honfroy de Toron, Стихи

«А может, лучшая победа…»
 
Кто живёт на краю географии,
Не заслуживает эпитафии.
Жил и помер, кому-то был мил.
Но особенно не наследил.
 
Кто откинулся без эпитафии,
Обойдётся и без биографии.
Эй, прохожий, давай проходи.
Не следи. Да и не наследи.
 
Гиппократу такое понравится:
Так-то брезговать темой прославиться,
Что скользнуть еле видным лучом —
Бог заметил, а вы ни при чем.
 
Занырнувший под главными волнами
Не нуждается в милости: полон ей.
У него роза ветра в руке,
Он смотритель на сем маяке.
Honfroy de Toron, ерунда, переводы, Стихи

Крестушки – популярный жанр коротких духоподъемных крестовых сирвент, не лишенных остроумия и нередко иронизирующих над противником. Основоположником жанра можно с большой долей вероятности назвать трувера, известного в последней четверти XII в. Под прозвищем «Марешаль д’ Утрежурден», жившего при Трансиорданском дворе под покровительством молодого графа де Торон, а впоследствии сопровждавшего его на осаду Акры и на Кипр (биографию трувера см. в статье «Марешаль»).

Творческое наследие Марешаля чрезвычайно разнообразно, однако же все его произведения отличаются характерным чувством юмора и четко выраженной политической позицией: в отличие от многих, он никогда не менял сторон.

Изобретенный им жанр короткой духоподъемной сирвенты быстро обрел популярность, в нем писали многие авторы как эпохи Марешаля, так и более поздних веков. Как часто бывает с произведениями подобных жанров, большинство их утратило авторов и порой имеет несколько вариантов «на злобу дня» в зависимости от времени и места исполнения, но некоторые крестушки мы все же можем уверенно атрибутировать авторству Марешаля лично. Имеется также ряд произведений, скорее всего, приписываемых ему ошибочно. Приведем сначала те, об авторстве которых можно заявлять со всей ответственностью. Мы постарались расположить их в хронологическом порядке.  

  1. Едет к нам король Луи,

На знаменах лилия.

Ну держись, султан Зенги,

Рожа крокодилия!

(Примечание: произведение написано под влиянием сирвенты времен 2-го крестового похода «Ki ore irat od Loovis» в ожидании похода нового).

 

  1. Ах, не езди, Фатима,

С милым на свидание!

За барханом сторожит

Князь Трансиордании.

(Время написания – до 1187 г.)

 

  1. На окошке два цветочка

В замке Тира-города.

Ни за что не променяю

Короля на Конрада!

(Время написания – между 1189 и 1192 гг).

 

  1. Сине море не наполнишь,

В море вражьи корабли.

Всех сержантов не накормишь,

Их на вылазку пошли!

(Время написания – между 1190 и 1192. Неверно атрибутировать произведение к 1188-89 гг, к осаде Керака: упоминание синя моря явно намекает на тот период осады Акры, когда были перерезаны морские коммуникации, что и было причиной голода христианском лагере).

 

  1. Интересно тюрки скачут

По четыре тюрка в ряд!

Я б и дальше любовался,

Да командуют – «Назад!»

(Время написания – наиболее вероятно между 1187 и 1191 гг, период активных боевых действий. Впрочем, возможен и более ранний период).

 

  1. Мимо Акры осажденной

Я без шуток не хожу:  

То им в ров засяду гадить,

То Распятье покажу.

(Время написания – 1191 г., по прибытии английских войск под Акру: присутствует аллюзия на известный подвиг одного из английских крестоносцев, описанный в «Итинерарии» Ричарда Святой Троицы).

 

  1. С неба звездочка упала

Прямо милому на шлем.

Пусть бы все там раздолбало,

Лишь бы взять Ерусалем!

(Время написания – после 1187 года и вплоть до смерти Марешаля. Вечные ценности!)

 

Есть также ряд произведений, ошибочно или не совсем уверенно атрибутируемых Марешалю. Приведем также и их.

 

Ах, спасибо Тебе Боже,

Ах, спасибо тыщу раз:

Мы на тюрков не похожи,

Наши дамы любят нас!

(примечание: атрибутация наверняка ложная, поскольку за интонацией стоит явный крестоносец, а не уроженец Утремера).

 

Во саду ли, в огороде

Граф фон Глейхен мается.

Позови его жениться –

Мигом соглашается!

(примечание: очевидный анахронизм. Следы Марешаля исчезают на Кипре около 1200-х, не ранее 1197 года, вряд ли он мог дожить до 1220-х и ознакомиться с поразительной историей фон Глейхена).

 

Не ходите вы, девчата,

С крестоносцами гулять:

Крестоносцы вас научат,

Как рубашки целовать!

(Эта крестушка – отчетливая аллюзия на песню Гиота де Дижон «Chanterai por mon corage». Интересно то, что ее окончание существует и в другом варианте:

«Крестоносцы вас научат,

Как Шампанью управлять».

Эта версия позволяет легко определить время и место написания: ок. 1200-1201 г., время подготовки графа Шампани Тибо III к крестовому походу, а его супруги – к регентству.)

 

Вариант: 

Не ходите, крестоносцы, 

С печенегами гулять! 

Печенеги вас научат, 

Как приказы нарушать!

(Атрибутация: после битвы под Адрианополем в апреле 1204 года, автор, очевидно, из окружения графа Луи де Блуа.) 

 

Храни Боже пилигрима,

Как заслышишь клич «Бежим!»

Злые твари сарацины,

Умный парень – пилигрим!

(Многие исследователи приписывают это сочинение графу Луи де Блуа (1172 – 1205), видя в нем отчетливую аллюзию на рефрен популярной песни Chanterai por mon corage:

«Храни, Боже, пилигрима,

Как заслышишь клич «Вперед»!

Злы и дики сарацины,

Мне тревога сердце рвёт!»

Сохранились свидетельства, что граф Луи был весьма склонен подогревать свой и чужой боевой дух подобными аллюзиями.)

Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Вытерпеть себя — мудрый больше не просит:
Хватит, и с лихвой, помяни моё слово.
Вынести себя, как ребенка выносят
Из огня — испуганного, но живого.
 
Вот она свобода: в любой круговерти
Отличать своё от чужого по лицам.
Будем умирать — так узнаем о смерти,
А пока бы с жизнью дружить научиться.
 
Жизнь моя ты жизнь, ты живи себя дале,
Хоть и временами темны твои речи.
Говорят, тебя зачинали в печали,
А рождали в радости, Богу навстречу.
 
И иных уж нет, а иные далече,
Но нельзя былое соделать не былью.
Долгая любовь мягко давит на плечи,
Словно как большие усталые крылья.