Стихи

Рыбы не поют как будто птицы,
Потому что рыбы суше, строже.
Все, что рыбе под водой примнится,
Миру рассказать — себе дороже.
 
Много к мирозданию вопросов,
Жалоб к сверхнебесным коннетаблям.
Но идёт несказанный философ
Вечный путь придонным дирижаблем.
 
Кто изловит, кто поди отпустит
За желанье или недомолвку…
Рыб несёт в себе комочек грусти,
Но не скажет, ибо нету толку.
 
Станет папой римскою старуха,
Вечно безошибочной и грозной.
И найдется на нее проруха,
Только нам-то будет всяко поздно.
 
Надо просто плыть, пока плывется.
Лучше просто жить, пока живётся.
Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Жил один мальчик в Шампани,
Который всех ненавидел
Вернее любил не очень
Отца за то что он умер
И его одного оставил
Маму за то что любила
Кого-то его сильнее,
Брата за то что родился
(Нечего было рождаться
И оттеснять его с центра
Его очень плоского мира),
Сестер — а за то что сестры,
А не нормальные братья.
 
Мальчик вырос мужчиной
(Обычно так и бывает).
Мальчик стал королем.
Прямо Иерусалимским.
В шишке на центре мира.
Сам себе это управил.
Жену, если что, он тоже
Совсем не любил, но делал.
Делал детей вместе с нею.
Потому что надобны дети.
Королю ведь надобны дети.
Потом он упал и умер.
Нипочему, нежеланнно.
Кто его нынче вспомнит?
Я его нынче вспомню.
Я ведь его люблю.
Кто-то же все-таки должен.
See insights
 
 
 
3-я мировая, Стихи

Господи, а может,
Может, и не надо воедино собирать нас,
Как сей хлеб преломленный,
По горам рассеянный,
Может, раньше он был счастливее?
 
Может, мы так долго
Друг от друга расползались
По горам и пажитям,
Чтоб побыть в покое?
Там никто не мучает,
Потому что некому.
 
Может, мы друг друга
Слишком утомили,
Может, нам спокойнее
Парочками, тройками
Или в одиночку
Наблюдать восход великого
Солнца Твоей правды?
 
Иногда свободнее
Там, где не толкают.
Ты такой общественный,
А и Сам не брезговал
Всех послать подалее и посидеть в пустыне.
 
Даже в Гефсиманию,
Словно сыч в сычарню,
Взял всего-то троечку,
А от прочих сбег.
 
В тот дискретный отпуск,
В паломничество по via posthumia
Сам и научил же
Вовремя уходить налегке.
Стихи

Этот — он с Марса,
А та — с Венеры.
А я с астероида Б-112.
Я не научился
В вопросах их веры
Как следует пристально разбираться.


Вопросы планеты — вопросы веры,
А вера взрывчатая, с ней аккуратно…
Эта, мол, с Марса,
А тот — с Венеры,
Они приживутся.
А мне бы обратно.
В начале и ныне
Пустыня всё внемлет,
Пустыня всё стерпит, всеобщий наш Боже.
А мне бы, а мне бы
Кусочек пустыни,
Да под звездопадом.
А ты, ты ведь тоже
Свалился с неба?
С какого именно? Там прохлада?
Там видно ли землю

  • или нет — и не надо?
3-я мировая, Стихи

Фрау Мюллер,
фрау Мюллер,
Поговорите со мной о войне.
Фрау Мюллер,
фрау Мюллер,
Поговорите со мной о стране.
 
Мы же ведь с вами
очень дружили,
Было отрадно и мне, и вам.
Мы в паломни-
-чество ходили
К трем нашим Кёльнским
Суперволхвам.
 
Мы делились
И хлебом и зрели-
Щами, надеждами и ваще.
Наши груши-яблоки
Рядом зрели,
И созревали поди не вотще.
 
Вы были фройляйн
Тогда, а не фрау,
Но всегда хотели детей и семью.
Я же был просто
Менш а не остров,
Буковку тау
Я помнил свою.
 
Фрау Мюллер,
Вам нравится фюрер?
Или только мужу, а вам наплевать?
Нынче для семьи-то
Дороги открыты
В разный парадиз,
Если быть-не бывать.
 
Или неужели
И в самом деле
Вовсе погорели качели у нас?
Все наши качели
Совсем погорели,
Только все качаются, вас ист дас.
 
Что там со страною?
Что там с войною?
Фрау моя Мюллер, кто вы теперь?
Вы ещё всё та же?
Без ложи и без лажи,
Без небоевых и побочных потерь?
 
Кто-то будет маяться,
Кто-то будет каяться,
Кто-то будет землю сжимать в горсти…
Всё ведь хорошо,
что хорошо качается,
Только укачало меня, прости.
 
Дети — это важно,
Война — это страшно,
Всё я понимаю, как не понять.
Но вы же правда помните
Годик вчерашний,
Где никто и рук не искал умывать?
 
Вы к стране припали,
О фрау о Мюллер,
Мне же не понять про страну-города.
Я живу где дали,
Я Равич и шулер,
Но ведь не обманывал вас никогда.
 
Вдруг вы да прочтёте,
В благой да субботе
Идя на навечерие во Кёльнский во храм.
Раньше чем умрёте
За то, чем не живёте,
Просто заодно, потому что вы там.
 
Я и не хочу вас
Воистину тревожить,
Каждый откопал
Свой закопанный талант.
Я же вас любил.
И любовь еще быть может.
Но я вас опасаюсь. Простите.
(Пост-рестант).
 
Hainaut-Constantinople, Стихи

Ступай, мой друг. Умереть не стыдно.
Мы все живём в полосе прибоя.
В любви, в дороге и в смерти видно,
Как вещи делаются собою.
 
Так время сжалось, что не до чуда,
Но сколько есть — возвращаем Богу.
В любви, в дороге и в смерти — всюду
Ты побывать успел понемногу.
 
Дробится многое в дробном свете,
Ползут разломы, водоразделы…
А ты в любви, в дороге и в смерти —
Один и тот же. А значит — целый.
Hainaut-Constantinople, Стихи

…Там, верно, дождя насыпало.
Благого дождя насыпало.
Так душно, а там насыпало…
Пора б уже возвращаться.
Обидно, когда не выпало
Как следует попрощаться.
 
Как будто мы взяты силою,
И грош цена обещаньям —
Прощанье с Фландрией милою
Не выглядело прощаньем.
 
Тут даже в мае девятого
Мозги будто плавятся.
От моря этого клятого
И в городе давятся.
 
Готовься к валу девятому,
Сулят шальную погоду.
Тут кто-то что-то расшатывал,
И там, похоже, расшатывал,
И вот расшатал, по ходу.
 
Прощания отменяются,
А ты подзадержишься…
Слоны от жары шатаются,
Твой плоский мир накреняется,
Но ты еще держишься.
За что-то там держишься.
 
 
Стихи

Встретились два одиночества
Где-то в горах на плато.
Каждое сразу подумало:
Господи, мне-то за что?
 
Я ведь залезло на горушку,
Чтобы не спятить с ума —
Как же помочь теперь горюшку,
Людно тут стало весьма.
 
Встретились два одиночества
В поезде где-то в купе.
Каждому тихенько хочется
Думать с собой и в себе.
 
Милые все, не угрюмые,
Приняли оба на грудь…
Каждое сразу подумало:
Может быть, выйдет заснуть.
 
В том и закон, и пророчества —
Жить и другому давать…
Встретились два одиночества
И разошлись выживать.
Стихи

Смотри, по краю ничего,
Собой являя жизни торжество,
Бредет живое существо,
Пока еще живое существо.
 
Есть у него немного ног,
Возможно, две, но и четыре может быть.
И пара глаз, пока не сдох,
Чтобы смотреть, но все равно потом забыть.
 
Есть у него внутри мотор,
Возможно, пламенный, а может, барахлит.
Он жив и мыслит до сих пор,
И почиет на нём зачем-то Параклит,
 
Одушевляя, то бишь делая живым,
Существование давая существу.
Не так уж просто быть живым,
Я сам бывал таким во сне и наяву.
 
Из animalia, зверей,
Одушевленных то бишь, мыслящей травой…
Так пожалей его скорей,
Пока и сам ещё пока ещё живой.
 
Ведь это трудно — быть живым.
Тащить весь этот груз смотри-и-забывай.
Тащись, бескрылый серафим.
Сколькотоногий малоглазый херувим.
Не можешь быть — так понемножечку бывай.
3-я мировая, Стихи

Сеявшие ветер пожинают бурю —
Кабы пожинали, пожинали, мой сынок.
Сеявшие ветер жать-то непривычны,
Кабы они жали, сами жали, мой сынок…
 
Сеявшие ветер жать-то непривычны,
Нам с тобою жати, нам с тобою, мой сынок.
Мы для них по жизни что-нибудь да пожинали,
Жать нам ныне бурю, жать нам бурю, мой сынок.
 
Сеятели ветра жать-то не умеют
Или не желают, не желают, мой сынок.
Кто ж того желает? Мы-то не желаем,
Жатва эта красная, плохая, мой сынок.
 
Сеятели ветра сеют-сеют ветер
Вот уже и ветер, скоро в бурю перейдет.
Вот уже и ветер сносит наши крыши
Далеко и выше, нам с тобою в свой черед.
 
Сеятели ветра, кабы вы подохли,
Сами б мы посеяли чего-то да в песок.
Колосочки жатвы, кабы вы иссохли,
Мы бы посадили там съедобное, сынок.
 
Уходи полями, утекай ручьями,
Ты же им не жатва, ты не жатва, мой сынок.
Ты же им не семя, и не им ты семя,
Но мое ты семя, как и я — чертополох.
Медонос целебный, в гербарии — волшебный,
Сеятелям ветра ты расти да поперёк.