Стихи

Стихи

Но не детство, о, только не детство.
Не бессильное детство моё.
Неужели нестрашного средства
Нету снова войти в бытиё?
 
Сохранив все клочки и кусочки,
Все осколки моих фонарей,
Донести до сияющей точки
И оставить у этих дверей
 
В ожидании — как там — прощения,
Диогенова фонаря,
То есть попросту извещения
Что не зря, ничего не зря.
 
Ведь с другого конца начинающий
Верит в право раздать что имел,
Стать нагим словно свет — но пока еще
Не собравши раздать не сумел.
 
И, дурехой катая по блюдцу
Чудо-яблочко, сей пилигрим
Верит в право по следу вернуться,
Оставаясь собою самим,
 
Собирая свое неминучее,
Без чего и не нужно назад —
Это — плёнку обратно прокручивая,
Когда фильм окончательно снят,
 
Видеть, как на деревья голые
Прирастает вихрем листва,
Возвращается шляпа на голову,
И на шею — сама голова.
 
И на цыпочках к окнам спаленки
Подтянуться на тоненький звук —
Кто там маленький? Кто-то там маленький.
Я с тобой, я утешу, я друг.
3-я мировая, Стихи

Цирк сгорел, а клоуны остались.
Выбралось их, кажется, с десяток.
Как могли из пламени спасались,
Вытащив и пару акробаток.
 
Спас один собачку с попугаем,
Дрессировщицу, увы, не смог.
Мы его за это не ругаем,
Он же просто клоун, а не бог.
 
Укротитель львов сгорел со львами —
Те уперлись, драпать не желали.
Ассистенты выжили едва ли —
Не успели, реквизит спасали.
 
Где теперь силач и чудо-гири,
Где теперь директор знаменитый?
Клоуну-то проще в этом мире:
Красный нос — всего и реквизита.
 
Вот они торчат у пепелища,
И воняет гарью бывший дом.
— Братец клоун, как твои делищи?
Будем так стоять или пойдём?
 
Клетку с попугаем держит криво,
Все костюмы обгорели в хлам…
Цирк сгорел, а клоуны всё живы.
Миленькие, выживите там.
3-я мировая, Стихи

Скольких нас зачали не в любви,
Скольких нас родили в нелюбви,
Но уж коль родился — так живи,
Выжимай по капельке любви
Из цветочка, песенки, кота.
Пользуй vanitá di vanitá.
Жизнь — она воистину проста:
Если не имеешь ни черта,
Всяко есть последняя черта.
 
И перешагнув ее, сидишь
Со цветочком, песенкой, котом,
Говоришь им что-то, говоришь,
Говоришь им — потерпи, малыш,
Всяко будет что-нибудь потом.
А не будет — ну, тогда помрем.
 
Хорошо, наверное, не жить,
Да вот не расскажешь никому,
Как не видно из тюрьмы тюрьму.
А людей как славно не любить!
Мрут же, дураки, нипочему,
Погружая весь твой мир во тьму —
Ну их к черту, лучше одному.
 
Хорошо вот не любить Москву.
Слать ее вдогонку кораблю.
Я ее, по счастью, не люблю,
Да и в ней, по счастью, не живу.
Но я помню тех, кто наяву
Целовал её в её траву.
 
Хорошо и Киев не любить,
Никогда не видеть вновь и вновь.
Это как по браке позабыть
Первую дурацкую любовь.
Это как без кормчего отплыть
От чужих холодных берегов.
(Это по Крещатику ходить —
Я пройду разок и был таков).
 
Хорошо и Бога не любить,
В небеса показывая фак.
Да не получается никак.
Очень уж Ты, Бог, по факту благ.
Только мы вот снова сам дурак.
3-я мировая, переводы, Стихи

Эй, на хера это нам, на хера?
Петлю да на шею аристократам!
Эй, на хера они нам, на хера?
Им к чертям собачьим давно пора!
 
Они сто лет как нас достали,
А мы терпели, словно скот.
Но дольше стерпим мы едва ли —
Придёт наш день, вот-вот придёт!
Они давно уж нас достали,
Веками наших деток жрали —
 
Эй, на хера они нам, на хера?
Петлю да на шею всем этим гадам!
Вот от них избавимся — и ура:
Им к чертям собачьим давно пора!
 
Нам не нужна толпа хозяев,
Что нас кидает в пасть войне.
Нам не нужны попы-жирдяи,
Что служат мессы сатане.
Но мы уже дошли до края
И вот у края вопрошаем:
 
Эй, на хера они нам, на хера?
Пили нашу кровь, попили — и хватит!
Вот от них избавимся — и ура:
Им к чертям собачьим давно пора!
 
Давайте, братья, их попросим
Очистить воздух от себя.
Зачем мы эту дрянь выносим,
Всю жизнь скрипя, сердца скрепя?
Пинком их всех в клоаку сбросим
И у себя со смехом спросим —
 
Эй, на хера они нам, на хера?
Пусть же наконец по счетам заплатят!
Вот от них избавимся — и ура:
Им к чертям собачьим давно пора!
 
Эй, на хера они нам, на хера?
Петлю да на шею всем этим гадам!
Эй, на хера они нам, на хера?
Им к чертям собачьим давно пора!
 
3-я мировая, переводы, Стихи

Мадам Вето внесла указ,
Мадам Вето внесла указ –
На бойню весь Париж за раз.
На бойню весь Париж за раз!
Но ей не повезло —
Ядром ее снесло.
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
Месье Вето изрек, что он (bis)
Стране и благо и закон. (bis)
Ему не повезло —
Ядром его снесло.
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
Антуанетта нам, камрад, (bis)
Решила дать пинка под зад. (bis)
Но ах, сама пока
Упала от пинка.
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
Решил еенный муж потом, (bis)
Что без труда нас съест с дерьмом. (bis)
Ну что ж, Луи, пойди,
В тюряге посиди.
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
Решил швейцарец, вашу мать, (bis)
Что в наших можно пострелять. (bis)
Ну что ж, и он зассал!
Отлично поплясал!
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
Антуанетта, почему (bis)
Совсем не хочешь ты в тюрьму? (bis)
Что нам хотела дать –
Тебе самой под стать!
 
Станцуем карьманьолу –
Вышло добро,
Вышло добро!
Станцуем карманьолу —
Да здравствует ядро!
 
3-я мировая, Стихи

Эй, беженцы одиннадцатого часа,
Восклицают беженцы третьего часа:
Вы какая-то очень уж низшая раса,
Не то что мы, мы вовсе другая раса:
Подстелили соломки, повсюду успели,
Засыпаем спокойно в своей постели,
Не боимся ни ночи, ни звука фугаса.
 
А беженец одиннадцатого часа
На Верхнем Ларсе вторые сутки,
Просочившись в дискретные промежутки,
Угодивши в Исход из всех мыслимых Пасх —
Говорит: ну как тебе это, Илон Маск?
Подбираем что можем, все прочее бросив —
Как тебе такое, святой Иосиф?
Уж ты-то в курсе, ты побегал знатно
С Мелким на закорках, туда и обратно,
Может, хоть ты-то меня не бросишь?
Знаешь, бывает, что еле выносишь.
 
И волонтер бородатый, святой Иосиф,
Доширак горячий ему приносит
И говорит с арамейским прононсом:
Ничего, прорвемся, шлимазл, прорвемся.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Мой прежний дом, мой дом печальный,
Как хорошо не жить в тебе,
Грести на свет любови дальней
Навстречу вроде как судьбе!
 
Нужна ли родина живому,
И если да, то на черта?
Пока бредешь от дома к дому,
Дорога благостно проста,
 
Она и милует, и тратит,
Листая книгу бытия —
И никогда тебе не хватит,
Сколь ни читай, а всё твоя.
 
Кому ты брат, кому предатель —
Себе и узник и конвой.
Ты из Вакейраса, приятель.
Но он не властен над тобой.
 
И вроде ты за всё ответил,
И благодать на благодать…
Жених пришёл, никто не встретил —
Так что же, свадьбу отменять?
 
Найдётся кров, найдется место,
Найдётся камешек в праще…
Хватай скорей свою невесту,
Гостей не надо вообще.
3-я мировая, Стихи

У войны, ну прямо как у луны,
Кто бы мог подумать – есть две стороны.
 
На одной, раскаленной ее стороне,
Где никто отродясь не был рад войне,
Дела обстоят вот так:
«Люди, хватайте женщин своих,
И детей своих, стариков своих,
И больных своих, и зверей своих,
И ховайте их в жито.
Чтобы их не перемололо войной,
Защищайте их, прячьте любой ценой,
Отправляйте их на изнанку луны,
По ту сторону от поганой войны,
Они вас дождутся, и будьте сильны,
Ничего не будет забыто».
 
На другой же, темной ее стороне,
Где годами с молитвой кадили войне
(Мы с тобою не, но и мы в говне),
Дела обстоят вот сяк:
«Люди, хватайте своих мужчин,
Своих молодых здоровых мужчин,
И не очень здоровых своих мужчин
И ховайте их в жито.
Чтобы их не перемололо войной,
Защищайте их, прячьте любой ценой,
Они вас дождутся, и будьте сильны,
Бросайте сабо в колеса войны
И надейтесь, что в некий святой выходной
Хоть что-нибудь будет забыто».
3-я мировая, Стихи

Ну довоевался же ты касатик
Гляжу и ног у тебя не осталось
А мог бы на них отжигать на танцах
И рук не осталось а мог бы ими
Какую-нибудь обнимать девчонку
Да хоть и в носу у себя ковыряться
Всё лучше чем так на паперти с миской
Монетку чью-то ловить губами
 
Да и языка у тебя больше нету
Впрочем, вот это тебя украшает.
3-я мировая, Стихи

Персефона из подземного царства
Пробивает эту твердую землю цветами
Персефона говорит: ну что же, мытарства
Завершаются, братья мои, словами
 
И словами как все это было хреново
И словами как мы тут храбрыми были
Ничего на этом свете не ново
Ничего мы под землей никому не забыли
 
Не забыли мы ни боли ни муки
Не забыли как в Аид нас тащили
Но вот помним чьи-то губы и руки
И не только злые эти рты и руки
Но и любящие и губы и руки
И таблички-то не зря мы вощили
 
Мы вощили их чтоб писать что было
Как нас мучили и как нас убивали
Посмотрите какие цветы что есть силы
Поднимаются хоть мы-то взойдем едва ли
 
Но не будет однажды ни плена ни барства
И цветами докажем — есть возможность сада.
Персефона из подземного царства
Говорит: ну здравствуй, Христе, я рада.