Стихи

3-я мировая, Стихи

Война возьмёт, если слушать,
Не даст ничего взамен.
Залей себе воском уши,
Не слушай сирен. Сирен.
 
Плыви, как будто их нету,
Убежища всяко нет.
Ты долго кружил по свету,
Чтоб выслужить малый этот
Покой, пускай и не свет.
 
Не слушаю. И не вижу.
По звёздам строю маршрут.
Итака всё ближе, ближе.
Сирены орут. Орут.
Honfroy de Toron, Стихи

А вы думаете, это правда ли,
Что у всякого позабывшего
Иерусалим, сердце мира,
Иерусалим, гроб без трупа,
Иерусалим, колыбель и гроб наш —
Отсыхает немедля рука?
 
Я пока ещё помню, помню,
Но частицами и гадательно,
Как сквозь тусклое — сквозь стекло.
Коронацию помню гадательно,
И колени свои на Камне,
Который бился как сердце,
Возвещая, что я был прав.
 
Помню маленькие все крестики
На колоннах у храма храмов,
Каждый молча кричал о спасении,
Каждый выбила чья-то рука.
И возможно, десница, десница моя
Лишь поэтому всё при мне.
 
Я пишу ей буквы латинские,
Я пишу ей буквы арабские,
Я пишу ей в землях Кипра сладчайшего,
Где повсюду зелёное золото,
Не о нём и не о себе.
 
Что-то помню, глядя от берега,
Что-то страшное Ерусалимское,
Про утраты и рассеяния,
А про прочее я забыл.
 
Никогда не видать, не пробовать,
А попробовав не раскаяться,
Потому что не в том же каяться,
Что мы там и тогда родились,
Чтоб идти от гроба пустого
К нашим полным нами гробам,
Как от Господа и до Господа,
А потом ещё милю к себе.
 
Ты, десница, не подведи меня,
Несмотря на всё позабытое
И отнятое, и убитое, —
Мне тобой ещё много писать.
 
P.S. хотя в принципе я и шуицей могу,
Но не так уж удобно, увы.
3-я мировая, Стихи

Смерть да смерть кругом,
Жизнь меж ней бежит.
Где-то бывший дом,
Где-то снег лежит.
 
Тяжело грустить,
Если никому.
Я грущу тебе,
Ты грустишь ему.
 
Погрустил — и что ж,
Дальше побредешь.
Снег преходит в дождь,
Сам преходит дождь.
 
И пока мы ждём,
Что прейдет он сам,
Где-то по-над дождём
Бог грустит всем нам.
 
Поцелуй глаза
Меньшей из надежд —
Чтоб без медали да за
Город Будапешт.
 
Вот цветёт миндаль,
Тоже надеется.
Смерть — она долга,
Всё успеется.
Смертная печаль,
Живое деревце.
 
Очень грустно жить,
Если никуда.
Я живу тебе,
Ты мне живи всегда.
 
 
ерунда, Стихи

Рек священник еремиту:
 
— Я служил по алфавиту —
На Аггея, на Бориса,
На Василья с Василисой,
На Георгия из Лидды,
На Дидима и Давида,
И Елену чтил примерно,
Женевьеву славил верно,
И Захарию чин чином,
Иннокентия и Инну,
Клита славил с Лином вместе,
И Лаврентия — раз двести,
На Марию Магдалину
Я сорвал, служимши, спину,
На святого Николая
Я служил не просыхая,
И на Ольгу (строчкой ниже),
И на всех-святых Парижа,
На Петра со Павлом купно,
Честно, долго, неподкупно,
Полным чином, не простецким,
На латынском и на грецком,
Вдоль по бревиарию —
Вплоть до Януария!
Но ни разу испытать
Не сумел я благодать!
Молви, старец, в чем секрет?
 
— Эх, — вздохнул духовный дед.
В ваших святцах толку мало,
Ты молись, брат, как попало!
3-я мировая, Стихи

Как рукоположили Семён-Самуилыча
Во священники да обряда новейшего.
Как да дал обеты Семён Самуилович —
Дал обет богатства, обет внебрачия
И обет начальственнопослушания
Вопреки всем мыслимым и немыслимым.
Обещал он делать детишек убийцами,
Наставлять в убийствах и взрослых-проверенных,
И благословлять все орудия смертушки,
И впридачу дал четвертый обет, да торжественный:
Не пускать по мере сил и возможностей
Никаких паломников в Иерусалим во град,
Вдруг да эти сволочи там да останутся,
Где-то там попрячутся у гроба Господнего.
И пошли дела его строчка за строчкою,
Хорошо пошли, прямо в гору какую-то
(А ее название — бог с ним с названием.
Пусть к примеру Фудзи, соро-соро, улиточка).
 
Только как-то ночью прилёг Самуилович
Отдохнуть в постель от трудов своих праведных
И услышал голос, немного пугающий.
«Слышь ты, Самуилович? Эй, Самуилович.
Как левиафан сотворён ты, как ласточка.
Я тебя собрал во утробе у матери.
Что ж ты, Самуилович, мать твою, делаешь?»
 
Очень устрашился Семен Самуилович,
И переврнулся он на бок со спинушки,
И сказал себе: что, блин, не примерещится.
Надо было выпить поболе на рюмочку,
Так оно надежнее спится, спокойнее.
И не ешьте
На ночь
Сырых
Помидоров.
И заснул обратно.
А вы что подумали.
Стихи

Дорогой Господь,
Это снова я, Серафим.
У меня тут медведь.
Намекни, что мне делать с ним?
Чем его кормить?
Ненароком меня сожрёт.
Предложил вот хлеб —
Вроде нехотя, но берёт.
 
Да, я в курсе, что много
Иных у Тебя забот.
Где-то косит холера,
А где-то война идёт,
И хорошие люди
Гибнут из-за плохих —
Но медведь ведь тоже
Хороший, и из Твоих.
 
Я когда заселялся,
Медведя не полагал.
У меня для него
Только миска да сеновал.
Да и то эта миска
Раньше была моя.
Вот в семью бы его хорошую,
Но где та семья —
А где я.
 
Я ведь был мыслитель,
И дела неплохи,
А нынче зачем я здесь?
У него, мой Господи, блохи!
Скребётся весь.
Ты же сам пророчил
Елисею вот одному:
Мол, пошлю тебе мишку —
Детишек додам к нему.
Ну и где детишки?
Или прочий элитный корм?
Я люблю животных, но в книжке,
И в принципе мне не норм.
 
Изобрел тут Розарий.
(Я в курсе, что Доминик:
Но тот сам говорил —
Перепри на родной язык).
И медведю нравится
Слушать про Вашу Святую Мать:
Помогает спать.
Ладно, Господи милый,
Прости,
Разберусь и сам,
Нам пора гулять.
 
 
3-я мировая, Стихи

Говорит блудница Вавилонская:
Как же я, ребятушки, устала-то.
От кого устала? Да от вас от всех.
Вы ж меня, ребятушки, затрахали.
Думаете, просто ли блудницей быть?
Все вы до меня да прибегаете.
Плохо вам и тухло от себя самих,
Жены вас не любят и любовницы,
Слушать не желают и обслуживать,
Что ж вам остаётся? Да вот я одна.

Вавилон большой, для всех в нем место есть.
Для рабов, военных и надсмотрщиков,
Для туртанов, для жрецов Вааловых
И для вечной башни архитекторов.
Я ж одна на всех, ко мне и ходите.
Тело мое старое разорвано,
Сердце мое бедное надорвано,
Крипта моя древняя загажена,
Шпили мои острые порушены,
Два десятка раз да перестроены…
Кто только по мне да не топталися.
Я не выбирала, сами выбрали.
Кто таки меня да не насиловал —
Были парни с предопределением,
Были парни с некоей синергией,
Были парни с докетизмом всяческим,
Все они хотели утешения.
Я же, первородная Адамова,
Всем даю немного по профессии,
Только всё им мало, не насытятся.
Кто же получается порочная?
Я же получаюсь и порочная.

Но такая, Господи, усталая.
Вы меня, мой Господи, не трогайте.
То есть трогайте, но только бережно.
Вы меня, мой Господи, помилуйте.
Вы клиентов криминализируйте.

Стихи

— А Иешуа выйдет? — вопрошали жёны,
Собравши́сь поутру у немого гроба.
— Не положено, — солдат отвечал утомленно,
Расходитесь давайте, и без фокусов чтобы.
 
Победителю мира не положено миро,
Раз уж умер, так умер, чтоб невозвратно.
Разве мало Он настрадался от мира,
Чтоб его из шеола тащить обратно?
 
А незваный гость — он хуже Гагарина,
Разорвавшего плеву небесной сферы.
Всё уже переломано и разбазарено,
Что осталось от нашей некрепкой веры.
 
Если б Сам явился, сквозь стены и двери
Как сквозь воду пройдя, протащившись волоком —
Но пока мы снаружи, к этой крохотной вере
Пустота изнутри взывает как колокол.
 
Может, смысла и нет ни в любви, ни в мужестве,
И руно всё в патине в руках аргонавта…
Убегают женщины в тихом ужасе,
Что а вдруг это правда. А вдруг всё правда.
3-я мировая, Стихи

Тут и климат лучше, смотри сама,
Там у вас в это время считай зима,
Тут же всё в цвету и шумит прибой…
А она отвечает: хочу домой.
 
Переехать оттуда мечтал бы всяк —
Постсоветскую хтонь и хрущобный мрак
Променять на мир под иной луной —
Он же тихо и глупо: хочу домой.
 
Посмотрите на шпили — ведь как в кино.
Раньше только в кино, а теперь в окно.
А язык подтянет, кто не немой —
А они на родимом: хотим домой.
 
Ведь красиво? — Красиво. И свет, и цвет.
Ведь спасибо? — Спасибо. Еще бы нет.
Каждый в жизни — паломник с пустой сумой,
Впереди Сантьяго. — Хочу домой.
 
Изумрудный город и без прикрас
Всяко лучше, чем пыльный глухой Канзас,
Но дорогою долгою, непрямой,
Чтоб с Тотошкою вместе — домой, домой.
 
Что за странная фикция — дом, не дом:
Их как платье меняем, как воду пьём,
Но за что это вечное, Бог ты мой…
Защити их всех, кто — «домой, домой».
Стихи

Странных святых на свете много
Некоторых из них сожгли за ересь
Которая после оказалась нормальнее нормы
(Святой Ян Хус, молись за нас)
 
Некоторых из них сожгли из-за политики
Которая после оказалась единственно возможной
(Святая Жанна д’Арк, молись за нас)
 
Некоторых из них расканонизировали обратно
Несмотря на наличие чудес и культа
За то, что они оказались не человеками
Как будто это что-то плохое
(Святой Гинфорт, молись за нас)
 
Некоторых так и недоканонизировали
Оставив их имена болтаться
На полпути между небом и нами
Хотя им несомненно это только забавно
(Джироламо Савонарола, молись за нас)
 
Но даже в египетской коптской церкви
Нет дня поминовения
Первенцев египетских
Невинноубиенных
По приказу свыше.
Свыше или свыше — выбирайте сами регистр.
 
Эй, где вы там, парни,
В каком детсаду Эдемском
Играете в мячик с вифлеемскими друганами,
В кого вы там выросли, если там вырастают —
Молитесь за нас.