Honfroy de Toron, Стихи

Слух уклони от тех, кто узы пророчит;
Всякий свободен идти, куда он не хочет.
 
Просто не выбирая ни чёт, ни нечет.
Время не лечит — зато вот пространство лечит.
 
Всякий свободен решить не иметь воленья.
Но перед тем осторожно раздай именье:
 
Землю — крестьянам (все два горшка на окошке),
Хрящики от обеда — бездомной кошке,
 
Божие — Богу, царям — прошлогодний снег,
Другу — привет, любимой — верность навек.
 
Всё же, что убивало давно и лично,
Морю Срединному — море к слезам привычно.
 
Все, о чем попросту встав говоришь — «Довольно»,
Морю Срединному — морю не будет больно.
 
Имя последним сбрасывает пилигрим,
Чтобы, нагим пришедши, уйти нагим.
Honfroy de Toron, Стихи

«А может, лучшая победа…»
 
Кто живёт на краю географии,
Не заслуживает эпитафии.
Жил и помер, кому-то был мил.
Но особенно не наследил.
 
Кто откинулся без эпитафии,
Обойдётся и без биографии.
Эй, прохожий, давай проходи.
Не следи. Да и не наследи.
 
Гиппократу такое понравится:
Так-то брезговать темой прославиться,
Что скользнуть еле видным лучом —
Бог заметил, а вы ни при чем.
 
Занырнувший под главными волнами
Не нуждается в милости: полон ей.
У него роза ветра в руке,
Он смотритель на сем маяке.
Стихи

Послушайте не зачатого: всех он свободней
И жизнь его ничто не предопределяет
Широким небытием ограждён от «сегодня»
Ничто его не направляет и не заставляет
 
Нету даже имени, хотя никто и не спросит
Имя же есть насилие: нет на него воли,
Нет никакого выбора — примет ли, сбросит:
Печать чужою рукою, а сам ты не в доле.
 
Попробуй на вкус нерождение — слаще рожденья:
Приходишь в крови, крича от бытийного страха
Отныне открыт для боли и предан боли хотенья,
И что же теперь — конечен? От праха до праха?
 
А ты дураком замираешь: любовь глубоко режет.
И вся она плотяная, из звуков, красок, хотений,
И сквозь тебя проникают все древние те же
Песня — любовь птицы, цветы — любовь растений
 
И ты вместо воздушных — сквозь земные райки и мытарства
Идёшь, называя вещи, чем и славя злую телесность,
Выгнанный взашей из Платонова Государства
За свою полнейшую, абсолютную бесполезность.
Honfroy de Toron, ерунда, переводы, Стихи

Крестушки – популярный жанр коротких духоподъемных крестовых сирвент, не лишенных остроумия и нередко иронизирующих над противником. Основоположником жанра можно с большой долей вероятности назвать трувера, известного в последней четверти XII в. Под прозвищем «Марешаль д’ Утрежурден», жившего при Трансиорданском дворе под покровительством молодого графа де Торон, а впоследствии сопровждавшего его на осаду Акры и на Кипр (биографию трувера см. в статье «Марешаль»).

Творческое наследие Марешаля чрезвычайно разнообразно, однако же все его произведения отличаются характерным чувством юмора и четко выраженной политической позицией: в отличие от многих, он никогда не менял сторон.

Изобретенный им жанр короткой духоподъемной сирвенты быстро обрел популярность, в нем писали многие авторы как эпохи Марешаля, так и более поздних веков. Как часто бывает с произведениями подобных жанров, большинство их утратило авторов и порой имеет несколько вариантов «на злобу дня» в зависимости от времени и места исполнения, но некоторые крестушки мы все же можем уверенно атрибутировать авторству Марешаля лично. Имеется также ряд произведений, скорее всего, приписываемых ему ошибочно. Приведем сначала те, об авторстве которых можно заявлять со всей ответственностью. Мы постарались расположить их в хронологическом порядке.  

  1. Едет к нам король Луи,

На знаменах лилия.

Ну держись, султан Зенги,

Рожа крокодилия!

(Примечание: произведение написано под влиянием сирвенты времен 2-го крестового похода «Ki ore irat od Loovis» в ожидании похода нового).

 

  1. Ах, не езди, Фатима,

С милым на свидание!

За барханом сторожит

Князь Трансиордании.

(Время написания – до 1187 г.)

 

  1. На окошке два цветочка

В замке Тира-города.

Ни за что не променяю

Короля на Конрада!

(Время написания – между 1189 и 1192 гг).

 

  1. Сине море не наполнишь,

В море вражьи корабли.

Всех сержантов не накормишь,

Их на вылазку пошли!

(Время написания – между 1190 и 1192. Неверно атрибутировать произведение к 1188-89 гг, к осаде Керака: упоминание синя моря явно намекает на тот период осады Акры, когда были перерезаны морские коммуникации, что и было причиной голода христианском лагере).

 

  1. Интересно тюрки скачут

По четыре тюрка в ряд!

Я б и дальше любовался,

Да командуют – «Назад!»

(Время написания – наиболее вероятно между 1187 и 1191 гг, период активных боевых действий. Впрочем, возможен и более ранний период).

 

  1. Мимо Акры осажденной

Я без шуток не хожу:  

То им в ров засяду гадить,

То Распятье покажу.

(Время написания – 1191 г., по прибытии английских войск под Акру: присутствует аллюзия на известный подвиг одного из английских крестоносцев, описанный в «Итинерарии» Ричарда Святой Троицы).

 

  1. С неба звездочка упала

Прямо милому на шлем.

Пусть бы все там раздолбало,

Лишь бы взять Ерусалем!

(Время написания – после 1187 года и вплоть до смерти Марешаля. Вечные ценности!)

 

Есть также ряд произведений, ошибочно или не совсем уверенно атрибутируемых Марешалю. Приведем также и их.

 

Ах, спасибо Тебе Боже,

Ах, спасибо тыщу раз:

Мы на тюрков не похожи,

Наши дамы любят нас!

(примечание: атрибутация наверняка ложная, поскольку за интонацией стоит явный крестоносец, а не уроженец Утремера).

 

Во саду ли, в огороде

Граф фон Глейхен мается.

Позови его жениться –

Мигом соглашается!

(примечание: очевидный анахронизм. Следы Марешаля исчезают на Кипре около 1200-х, не ранее 1197 года, вряд ли он мог дожить до 1220-х и ознакомиться с поразительной историей фон Глейхена).

 

Не ходите вы, девчата,

С крестоносцами гулять:

Крестоносцы вас научат,

Как рубашки целовать!

(Эта крестушка – отчетливая аллюзия на песню Гиота де Дижон «Chanterai por mon corage». Интересно то, что ее окончание существует и в другом варианте:

«Крестоносцы вас научат,

Как Шампанью управлять».

Эта версия позволяет легко определить время и место написания: ок. 1200-1201 г., время подготовки графа Шампани Тибо III к крестовому походу, а его супруги – к регентству.)

 

Вариант: 

Не ходите, крестоносцы, 

С печенегами гулять! 

Печенеги вас научат, 

Как приказы нарушать!

(Атрибутация: после битвы под Адрианополем в апреле 1204 года, автор, очевидно, из окружения графа Луи де Блуа.) 

 

Храни Боже пилигрима,

Как заслышишь клич «Бежим!»

Злые твари сарацины,

Умный парень – пилигрим!

(Многие исследователи приписывают это сочинение графу Луи де Блуа (1172 – 1205), видя в нем отчетливую аллюзию на рефрен популярной песни Chanterai por mon corage:

«Храни, Боже, пилигрима,

Как заслышишь клич «Вперед»!

Злы и дики сарацины,

Мне тревога сердце рвёт!»

Сохранились свидетельства, что граф Луи был весьма склонен подогревать свой и чужой боевой дух подобными аллюзиями.)

Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Вытерпеть себя — мудрый больше не просит:
Хватит, и с лихвой, помяни моё слово.
Вынести себя, как ребенка выносят
Из огня — испуганного, но живого.
 
Вот она свобода: в любой круговерти
Отличать своё от чужого по лицам.
Будем умирать — так узнаем о смерти,
А пока бы с жизнью дружить научиться.
 
Жизнь моя ты жизнь, ты живи себя дале,
Хоть и временами темны твои речи.
Говорят, тебя зачинали в печали,
А рождали в радости, Богу навстречу.
 
И иных уж нет, а иные далече,
Но нельзя былое соделать не былью.
Долгая любовь мягко давит на плечи,
Словно как большие усталые крылья.
ерунда, Стихи

У Марфы был ручной дракон.
Он обожрал весь Тараскон.
Ах, нет, драконша, не дракон!
Кирие, элейсон!
 
У Клары был ученый кот.
В болезни ей носил компот. *
Ах, до чего полезный кот!
Кирие, элейсон!
 
У Роха был знакомый пёс.
Он хлебушка ему принёс.
Ах, до чего же умный пес!
Кирие, элейсон!
 
Был у Антония** свинья.
Он делал то же, что и я.
Ах, до чего ж мой брат свинья!
Кирие, элейсон!
 
Был у Ионы древний кит,
Его он слопал (без обид).
Весьма богопослушный кит,
Кирие, элейсон!
 
У Валаама был осел,
Болтал и ныл, куда б ни шёл.
Печаль, когда болтлив осел!
Кирие, элейсон!
 
Был у Франциска страшный волк,
Он исполнял вассальный долг.
Ах, до чего послушный волк!
Кирие, элейсон!
 
У Серафима был медведь.
Учился постничать и бдеть.
Довольно рано сдох медведь.
Кирие, элейсон!
 
У Еронима личный лев!
Мешал работать, обнаглев.
Ах, до чего докучный лев!
Кирие, элейсон!
 
А у МартИна*** был аббат.
Ни крысам, ни ему не рад.
Понятный, в общем-то, аббат.
Кирие, элейсон!
 
* Ну, кошка, а не кот, и носила не компот, а салфеточки, но это художественное допущение! 
** у Антония Аббата
*** де Порреса
 
Стихи

Уберите от меня уже бывший мой дом,
И не нужен он давно, да его уж и нет —
Эта жалкая хрущоба с очень низким окном,
Куда я ходил как в дверь до двенадцати лет.
 
Там еще были стеной золотые шары —
Те, которые цветы, но и «счастье всем».
Кабы видел Соломон эти наши дворы,
Как Господь их одевал, украшал Вифлеем
 
К Рождеству моему — гирлянды да на забор,
Благодать на благодать, и не гнетет беднота:
Выносила моя мама мне тазик во двор,
Чтоб кидать туда цветы: красота, красота.
 
А теперь совсем другое вокруг цветет,
Много лучше, и южнее, и стань-ка травой.
Хватит всяко просыпаться вот в тот недочёт,
Мир большой и часто добрый к тому, кто живой.
 
Были живы все, кто был: будет больше стократ.
Пока есть вокруг цветы, мы не кончимся, брат.
Что-то цветёт, красота, красота.
Как-нибудь все же увидим Христа.
Chretien de Troyes, Стихи

Ах, не спрашивай о Рае,
Не спеши за край.
Про Чистилище я знаю
Больше, чем про Рай.
 
К очищению готово,
Проще и правей,
Все, что было, будет снова,
Только без кровей.
 
Будут наши розы-слезы,
Будем я да ты.
Снег до первого мороза,
Свет до темноты.
 
Каждый ищет очищенья,
Что же с нас возьмёшь:
Кому вины да прощенья,
Кому — страх да ложь.
 
А иному — кромка моря,
Берег — белый лист.
Кто очистился от горя —
Тот уже и чист.
 
Вдаль небес, вдоль небес,
Хоть в сорочке (хоть и без) —
С графским вышитым гербом,
Или просто в ждущий дом,
Ты родишься в должный срок,
Вырастешь, сынок.
Стихи

До чего порой несладко
Быть на свете мной.
Вероятная причина —
«сам себе дурак».
Я люблю свою лошадку
Верно и давно,
А она меня, скотина,
Вообще никак.
 
То мне в гости, то покруче —
С великаном в бой.
Ей расчесываю гриву,
Высылаю в рысь.
Говорит, ее замучил
Я своей возней,
Не умеешь быть счастливым —
Лучше не берись.
 
У полдневного колодца
Встанем, ты да я.
«Ничего, браток Алонсо,
Всё же мы друзья».
Honfroy de Toron, Стихи

«Чем больше у вашей жены предыдущих браков, тем она молчаливее» (анекдот. смешной)
 
С первым щебетала я, как птица.
Снился часто. Нынче редко снится.
 
Со вторым я пару раз кричала.
На похоронах зато молчала.
 
С третьим как-то говорить пыталась.
Не поговорили, что за жалость.
 
А с четвёртым даже не пытаюсь.
Он хороший муж, меня не мучит.
Путь пылит, я тихо улыбаюсь.
В даль небес смотрю и улыбаюсь.
Бог молчать научит — жить научит.