Hainaut-Constantinople

Hainaut-Constantinople, Стихи

— Что вы считаете, мой принц?
— Долги, долги, долги.
— Как вы справляетесь, мой принц?
— Никак, никак, никак.
Но я справляюсь кое-как,
Немного как дурак,
Хотя на этой самой зге
Не видится ни зги.
 
— Чего вам хочется, мой принц?
— Домой, домой, домой.
В дождливый милый мой Аррас,
В прохладную во взвесь.
— А этот город тоже ваш?
— Не мой, не мой, не мой.
Но раз уж вышло, Боже мой,
Я здесь, я здесь, я здесь.
 
— А как вам дышится, мой принц?
— Никак, никак, никак.
Мы так далёко забрались,
Но в общем сам дурак.
Быть принцем очень тяжело,
Но с детства я привык.
Вращать тяжелое весло,
Учить чужой язык.
 
— Что вы бормочете, мой принц?
— Слова, слова, слова.
Про те коротенькие дни,
Когда она жива.
Когда она была жива,
Была еще жива.
See insights
 
 
 
Hainaut-Constantinople, Стихи

Ступай, мой друг. Умереть не стыдно.
Мы все живём в полосе прибоя.
В любви, в дороге и в смерти видно,
Как вещи делаются собою.
 
Так время сжалось, что не до чуда,
Но сколько есть — возвращаем Богу.
В любви, в дороге и в смерти — всюду
Ты побывать успел понемногу.
 
Дробится многое в дробном свете,
Ползут разломы, водоразделы…
А ты в любви, в дороге и в смерти —
Один и тот же. А значит — целый.
Hainaut-Constantinople, Стихи

…Там, верно, дождя насыпало.
Благого дождя насыпало.
Так душно, а там насыпало…
Пора б уже возвращаться.
Обидно, когда не выпало
Как следует попрощаться.
 
Как будто мы взяты силою,
И грош цена обещаньям —
Прощанье с Фландрией милою
Не выглядело прощаньем.
 
Тут даже в мае девятого
Мозги будто плавятся.
От моря этого клятого
И в городе давятся.
 
Готовься к валу девятому,
Сулят шальную погоду.
Тут кто-то что-то расшатывал,
И там, похоже, расшатывал,
И вот расшатал, по ходу.
 
Прощания отменяются,
А ты подзадержишься…
Слоны от жары шатаются,
Твой плоский мир накреняется,
Но ты еще держишься.
За что-то там держишься.
 
 
Hainaut-Constantinople, Стихи

Порою хочется умереть,
Хотя умирать не хочется.
Заснуть, зажмуриться, замереть,
Не знать, не маяться, не смотреть
И в принципе не морочиться
 
О том, чьи красные башмаки
И светлая прядь на обхват руки,
О том, что еще сохранное:
Теряя, теряй как христианин,
Ты в списке списанных лишь один,
Всего-то просто ещё один,
Бери своё нежеланное.
 
А можно оставить Его в гробу,
Судьбою, судьбе, о судьбе, в судьбу
Уставшего больно биться?
Но кто-то уже вострубил в трубу,
Вставай, довольно лениться.
 
И воленс-ноленс, кесарь ли, смерд,
Сухие кости дают ответ,
Трубою призванные не сметь
Отречься от света-воздуха…
Так жизнь опять побеждает смерть,
Опять не давая роздыха.
Hainaut-Constantinople, Стихи

 
Jesce jesce sole
scagliento imperatore
Исповедимы крови пути,
Хоть и дивит подчас,
Сколько же лет надлежит идти,
Чтобы прийти в Аррас.
 
Бог или кто там даёт начин
Перекроить сей свет?
И у всего так много причин,
Что их равнО что нет.
 
Лучше измеренное сочти —
Кто и когда был прав,
Сколько же моря нужно пройти,
Чтоб переплыть Рукав.
 
Можно, проделав сотни кругов,
Выпав из хроник в быль,
В башне четыре на пять шагов
Много нарезать миль.
 
В сердце навеки чужой страны
Время размыслить есть,
Сколько же нужно пройти войны,
Чтоб оказаться здесь.
 
Добрая весть, что не вечен плен,
И у него вдали
Серое золото милых стен,
Дождь к небесам с земли.
 
Может быть, Янтра течет везде,
Может быть и в Аррас.
Время уносится по воде,
Мало его у нас.
 
Важный ненайденный документ
Не разъяснит, прости,
Сколько же неба нужно пройти,
Чтобы вернуться в Гент.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Родословное дерево,
А за деревом дерево,
И деревьев немерено,
А за деревом — лес.
И смотрю я на дерево,
И на новое дерево,
И на мертвое дерево,
Уходя в этот лес.
 
Вот работа историка:
А за деревом море там,
А по морю до берега
Очень нужно доплыть.
Как далёко до берега,
Но ведь нужно до берега,
Где-то новое дерево
На песке посадить.
 
На песке да в приливе мы,
Даже странно, что живы мы,
Наблюдать за приливами
Ты с рожденья привык.
Что же стало с тем деревом,
С тем единственным деревом,
Если всё-таки выплывешь,
Расскажи, Альберик.
 
Будет что-нибудь новое,
Умирать не готовое,
И корона и корни и
Даже крона для птиц.
Три источника тихие,
Просто листья и книги и
Листья с фландрского дерева
Между этих страниц.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Не пойти ли на принцип
Для спасенья души?
Что же, маленький принцепс,
Стал ты принцем большим.
 
И красивый, и рослый,
И вдовец, вашу мать…
Выбираешь как взрослый,
Почему умирать.
 
Там, в Кретьеновой чаще,
Видно правду и ложь.
Ты бывай там почаще,
Может, больше поймёшь.
Препояшут, потащат?
Да и сам же пойдешь.
 
Лесом Бросселиандским
По своим же следам.
Это важно, что этим путем нежеланным проклятым незванным
Не очень-то фландрским,
Но важно, что в сущности Царским…
Но важно, что сам.
 
Нет, не вышло бедняжки,
Даже если под нож.
Ты родился в рубашке
И в рубашке умрешь.
 
Без короны постылой,
Без сапожек весёлых,
Этих красных, тяжёлых,
Но в рубашке на съём…
Хорошо, что не голым:
Голым только для милой,
Для единственной милой,
Хоть и все мы нагими уйдем.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Снег минувший, день вчерашний,
Век людской — для Бога миг.
Умирать не так и страшно,
Если с юности привык.
 
Только трудно, да и больно,
Раз — и некуда дышать.
Клетка пленным, воля вольным,
Из обеих не сбежать.
 
И не спрашивай, доколе,
Мой непрошеный отец.
Будем в доле по недоле,
Здесь и Лазарь не жилец.
 
Будто стоило воскреснуть,
Чтоб убили вдругорядь?
Но ведь было интересно,
Как оно там — воскресать.
 
Строки лишние затёрты,
Не прочтет никто теперь.
— Как оно там было — мертвым?
— Я не помню. Сам проверь.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Хорошо быть чьим-то человеком:
Бог для смерти, сеньор же — для жизни.
Он накормит, оденет, направит,
Препояшет мечом и обетом,
Поведет тебя куда не хочешь.
 
Из его-то воли поневоле
Не захочешь выйти и не сможешь,
Вольно данное не забирают.
Под его рукой будешь гончей,
На его запястье ловчей птицей,
Что добудешь — ему добудешь,
Что упустишь — ему упустишь.
Ничего своего не догонишь,
Ничего своего не утратишь.
Безмятежные мятежа не ищут.
 
Помнишь, был ты ничейным и голым,
Никому на свете не нужным,
Никому уже даже не сыном —
И таким, наверно, несчастным,
И таким, наверно, счастливым.
И умел смеяться с голодухи.
 
Хорошо быть чьим-то человеком.
Хорошо быть чьим-то до смерти.
Хорошо, когда он умирает.
С голодухи сердечной посмеешься —
Хорошо смеётся, кто смеётся
Распоследним после бывших старших,
Над своею пустою свободой,
Над своей безмятежною смертью.
3-я мировая, Hainaut-Constantinople, ерунда, Стихи

Стояли воины
Возле пробоины
В окровавленном зале
Как три сестры предсказали
Фолькер играет
Они умирают
И не невиновны
Всё полюбовно
По договору
Мы встретимся скоро
Все были как братья
За то и проклятье
А некоторые — сёстры
За то и клинки так остры
Семейные скрепы
Побезвыходней склепа
И семейное дело
Через Дунай долетело
А кто же останется,
В водоворот не затянется?
Капеллан дворцовый,
Мы встретимся снова
На том берегу
А пока, извини — не могу.
Я столкнул тебя в реку,
Валяй, выплывай —
Но только признай —
Так надлежало бы поступить
Каждому
Честному
Человеку.