Hainaut-Constantinople, Стихи

Серая гончая — на зайца,
Рыжая — на красную лисицу,
А мою далматинскую собачку
За какой высылать добычей?
 
Не за львом ли черным фландрийским,
Не за львом золотым унгарским,
Не за львом диковинным крылатым —
Нет, со львами она не совладает.
 
А пошлю её за горностаем,
За зверушкой малой горностаем,
Подходящим ей по расцветке,
Хоть и малым зверем, да почётным.
 
Будет мантия царская подбита
Горностаевым царственным мехом,
На ковер горностаевых шкурок
Ступят новые красные сапожки.
 
Но больна далматинская собачка,
Не бежит далматинская собачка,
Всё лежит далматинская собачка,
Далеко увезенная от дома.
 
Горностай по лету станет бурым,
Не узнает его моя собачка.
Горностай ускользнул в свою норку,
Что же нам теперь, Господи, делать.
 
Не нужны мне красные сапожки,
Забери меня, Господи, отсюда.
Слишком синее это море.
Слишком горькое это дело.
 
Не нужны мне шкурки горностаев,
Забери меня, Господи, до дому.
Я найду обездоленной собачке
И себе — немножко покоя.
3-я мировая, Hainaut-Constantinople, Стихи

Хорошо никого не любить, о сын:
Умираешь единожды и один.
Но уж если любишь, то будь готов
На могилы свои натаскать цветов.
(Мне не надо могилы, и не проси,
Просто смойте меня в океан. Мерси).

Хорошо никуда не ходить, любя:
Не прервется дорога прежде тебя.
Но уж если вышел, то будь готов
Разбивать свое сердце о каждый кров,
Что сгорит без тебя за твоей спиной
(А еще бывает, тот кров — родной).

Хорошо не верить, что Бог есть Бог:
Не придется бояться, что Он не смог.
Но уж если веришь, то будь готов
Покормить слонов, не сердить китов
И признать перед оными наконец,
Что творению явно не ты венец.

И случайная придорожная сныть
За тебя заступится, может быть.

Hainaut-Constantinople, Стихи

Перекличка слонов над песчаным морем
Перекличка китов над холодной зыбью
Впереди Святая Земля и гибель
Или новая жизнь и новые смыслы
Позади родная земля и живое,
Все живое что мы от пелен любили
По пути к покуда не спеленают
Там, куда не хочешь. Но очень надо.
 
Мы пока что вроде бы посредине.
Слышишь, кормщик, сделай отметку на карте:
«Вы находитесь здесь».
 
Посредине где-то застыл кораблик
Между ветхим Римом и Римом новым
Между прежней жизнью и новой смертью
На пасхальном рейде в весну святую
В ожидании перекройки мира —
Мы находимся здесь.
 
Слышишь пение прялки над гладью пролива,
Слышишь, веретено жужжит потихоньку,
Es sitzen am Kreuzweg drei Frauen, друг мой,
За работой видят не нас, но работу,
Судьбы франков — переплетенные нити,
Наши руки — переплетенные пальцы,
Наши жизни, переплетённые так что
Не распутать уже и вместе тонуть
Или вместе на небо.
 
Не уйти, не проснуться, не отказаться.
Мы находимся здесь.
 
 
3-я мировая, Hainaut-Constantinople, Стихи

Всё это было же, было, зачем оно снова и снова.
Список же этот зачитан, зачтён до последнего слова.
Вот беотийцы поперли, за ними данайцы, микенцы.
Венецианцы за ними. И даже корабль из Пьяченцы.
Фландрцы отстали немного. И вновь не увидятся боле
Тот, кто любил боле жизни, и та, что мечтала о воле.
 
Всё суета, этот ветер знаком от начала началий,
Что же он снова над нами? И что с нами станется дале?
То ли, что было со всеми, и снова пребудет и будет?
Мы же с тобой еще люди? И кто там по-прежнему люди?
 
Ты говоришь «мы же люди» — как будто хорошее что-то.
Скажем вот, птица Афины творит только Божью работу.
Видно ей сверху как прежде, поля ей по-прежнему злачны…
Боги бывают, конечно, по-прежнему неоднозначны.
 
Что-то неладное снова вокруг и внутри Эльсинора,
Тянется список и тянет плывущих за нами и с нами.
Роза при имени прежнем упала на лапу Азора.
Лапу задрал он и умер. С нагими мы впредь именами.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Тот, кто дышит под водою, иногда не может над.
То, что кажется звездою, иногда порталик в ад.
С неба звёздочка упала прямо милому в штаны.
Если б это помогало, чтобы не было войны!


Вот звезда на дне Дуная, вот огни на берегу.
Я по-прежнему не знаю, доплыву ли, не смогу.
Брат мой ворон, не кружите, я по делу трех сестёр.
Сёстры вещие, скажите, что такое «невермор»?

Говорите, жив вернётся лишь дворцовый капеллан?
Брат мой смерть и брат мой солнце, как вам всем подобный план?
Молвит голос прикровенный: «Я желаю всей душой
Если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой».

Я не спрашиваю, где ж те прошлогодние снега.
Друг мой Фолькер, марш урежьте, здесь минута дорога,
Переправа, переправа — так устроено всегда:
Кому память, кому слава, кому темная вода.

Долго мельницы мололи, возвращая прах во прах,
А на всё ли Божья воля — мы узнаем на местах.
Уважай свою недолю, заходи, как в отчий дом,
А на всё ли Божья воля — мы узнаем, как нырнём.

Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Так долго музыка текла
И продолжала течь,
Что се — остался у меня
Всего лишь день, а то полдня
На недозволенную речь,
Дозволенную речь.
 
Давно сработана стрела,
Что грудь мою найдёт,
Но раз доселе не нашла,
Есть время выпить жизнь до дна,
Хоть в этой чаше и сполна
Смешались желчь и мёд.
 
Благая часть — любить отца,
Снесёт ее не всяк.
Но быть с ним рядом до конца,
И быть весёлым до конца,
Не затыкаться до конца —
Ведь тоже не пустяк.
 
А вдруг да на́больший урок,
Что преподали нам —
Не сохранить именье впрок,
Не лучший выкроить кусок,
Не плыть куда река несёт,
Но смочь глядеть по сторонам,
Когда кричат «вперёд» —
 
Чтобы, когда погасят свет,
Найти свой путь в ночи,
Ни бед не помня, ни побед,
И может, скажут (или нет):
Ну и дела — погашен свет,
А музыка звучит.
Chretien de Troyes, Hainaut-Constantinople, переводы, Стихи

Лэ о безголовом рыцаре / Lais do chevalier sans teste (Anonimous)

Начало у этого лэ, написанного неизвестным подражателем Кретьена де Труа, настолько традиционное, что легче коротко его пересказать, чем переводить еще несколько страниц. Все начинается как обычно: нелюбимый муж, молодая несчастная жена и наконец-то достойный ее любви кавалер. Самое интересное происходит в конце. Continue Reading

Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Если проснешься от тягостной боли
Где-то меж сердцем и сном,
Если проснешься в неволе-недоле,
В доме, который не дом,
 
В доме, в котором мы жили да были
До подступившей волны,
В доме, в котором про нас позабыли,
Раз удержать не вольны,
 
И, разбирая сквозь сонную пленку,
Что не взаправду ты там,
Мы оторвались, а рвется где тонко,
Я говорил это сам —
 
И, разбирая, что все по-другому,
Коротко боль проглоти,
Скажем спасибо друг другу и дому,
Стации в долгом пути
 
Или в недолгом… Но весело было,
Хоть утекло через край…
Если негаданно сердце скрутило,
Вовсе проснешься, а не отпустило —
Вспомни, что ты же меня разлюбила,
И засыпай, засыпай.
Hainaut-Constantinople, Стихи

В синем море корабли.
Не читай до середины —
Этот список очень длинный,
Хвост теряется вдали.
 
А на первом корабле —
Дева-Матерь с Божьим сыном,
Мир долинам и вершинам,
Мир и людям на земле.
 
На втором на корабле —
Император в ало-златом
Облачении богатом,
Только в пепле и золе.
 
Его руки не чисты,
Его сердце тяжче камня —
Выбирали ль, выбрал сам ли,
Всяко это будешь ты.
 
А на третьем корабле —
Все друзья твои родные,
Их гербы в морской стихии
Еле видимы во мгле.
 
А на сотом юиссье —
Где-то списка в середине —
Та, кто с первых дней доныне
Сердце, радость, бытие.
 
Вот она к тебе плывёт
По волнам да в пасть закону:
Все кораблики потонут,
Просто каждый в свой черед.
 
Выйди, солнце, поскорей,*
Передай моё посланье,
Императора согрей,
Он замерз от ожиданья.
 
На земле такой большой
Жил он быстро, верил в Бога,
И хотя прожил немного,
Умер очень хорошо.
 
Спи, покуда не прейдет
Этот мир травой на склоне,
Твой кораблик не потонет,
Как-нибудь да доплывет.
 
 
* Jesce jesce sole
scagliento imperatore
(Детская неаполитанская песенка)
 
Hainaut-Constantinople, Стихи

Всем ведомо, что в теле есть душа.
Дыханье — это взгляд души наружу.
Темна ли жизнь была иль хороша,
Приходит время выдохнуть и душу.
 
А то и с кровью вытечет в песок,
И дальше вдаль и ввысь, в страну-до-детства,
И путь ее так горек и высок,
Что не познать его и не вглядеться,
 
Никак не уложить в твой смертный час,
Не объяснить словами или снами,
Как то, что здесь останется от нас,
Надежды паче снова станет нами —
 
Ты бросишься ко мне, опять дыша,
Вернув себя в себя неотменимо…
Я знаю, где находится душа:
Вот тут, где больно просто нестерпимо.