Hainaut-Constantinople, Стихи

Эх, лейся, поток, на пятнадцать дорог!
За пролив, через Рукав, рассуди, кто будет прав,
 
Хоть бы даже и никто: лейся златом в решето,
А как будем помирать — так и будем выбирать
 
Из потока на пути — где главу превознести,
Где, нимало не стыдясь, зачерпнуть горстями грязь:
 
Ведь какой же из князей не распробовал грязей!
Вон из парадигмы — и никакой энигмы:
 
Выпадаешь в эту тьму — снова учишься всему,
И наощупь разберешь, где тут правда, где тут ложь.
 
А когда зажжется свет — где ошибся, где и нет,
Обязательно увидишь, и на суд спокойно выйдешь
Через сети лет и бед.
Сам себе на всё ответ.
 
Хорошо смеётся тот, кто смеётся наперёд
Над своей проклятой смертью: тот надолго не умрёт.
Стихи

Вот мальчик ненавидевший от всей души свою мать
Она по лицу его била до слез и не пускала гулять
 
Вот девочка ненавидевшая своего дорогого отца
Он ее драл до крови ремнем и не понимал до конца
 
Что ей ведь по правде больно и это будет всегда
Глубже чем кровь по венам и чем под землёй вода
 
Девочке скажем сорок мальчику пятьдесят
Оба такие взрослые а уши осла все торчат
(когда не висят)
И у алжирского дея под носом по-прежнему шишка
Я тебя так люблю засыпай поскорей малышка
 
Самое время заснуть ведь ты уже сыт и бит
Самый лучший ребёнок это ребёнок который спит
 
А это старенький (папа) дедушка, совсем уже чуть живой
И он тебя правда тогда любил, носил на плечах домой
 
И жизнь свою отдал бы мигом за этого вот тебя
Но это только блицкригом, а так — потерпи терпя
 
А это (мама) бабушка грустная и малая как зерно
Она тебе пела песенки на ночь давным-давно
 
Куда же вам их девать и в какой заплести узор
И по фрагментам все разобрать на славу и на позор
 
Поскольку всех страшно жалко и все прыгали как могли
(Лавировали-лавировали безпортовые корабли)
 
В какую же боль превращается кривая эта любовь
Куда от неё лавировать? Подкатит снова и вновь
 
Как бы прервать эту серию боли как бы ее прервать
И мальчик девочке говорит: хорош уже застревать
 
Просто иди обними меня и мне не давай утонуть
Ведь у тебя есть десять имен и живая теплая грудь
 
Ведь ты была сияющим ветром а я был полетом стрелы
А нынче мы выбрались в этот день отсечены от скалы
 
Ведь у тебя есть я и ты и еще у нас в небе Бог
А ну-ка давай к нему обратимся чтоб он нам опять помог
 
Крикнуть не по заслугам а просто криком крови —
Люди, не бейте друг друга. Особенно по любви.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Ничто не может причинить нам зла.
Но тяжесть света тоже тяжела,
Поскольку он высвечивает то,
Чего не хочет в мире знать никто.
Иди, смотри, до самых потрохов.
Мгновенье истины: я есть таков.
Мгновенной истиной — и был таков —
Фаворский свет, слепя учеников.
 
Сколь счастлив тот, кто любит всем собой
Земную жизнь, дыхания прибой,
Свой плотский дом, живёт в самом себе,
Под кожей тела, в собственной судьбе,
Но может мановением руки
Ее отвергнуть плоти вопреки:
Ведь волен отказаться в миг един
От собственности только господин.
 
Так в плоти заключённый крови ток,
Быв пресечён, вливается в поток.
Огромный дар — свобода от свобод.
Уж плен так плен, и плен не отберёт,
Не отменИт конечного тебя.
Святая простота: стерпеть, терпя.
 
И терпишь, словно рану, этот дар,
Но тем и счастлив — смог держать удар
Широких испытующих небес:
Любовь чиста, когда ты можешь без
Попытки обладания сюжет
Закрыть, свободно встать и выйти в свет.
Стихи

А мы хотим, чтобы даже горе было простым и чистым
Уж раз оно непременно есть — чтоб было простым и чистым
И мальчик плачущий над игрушкой и муж над гробом любимой
С собою вчерашними плачут в такт хотя возврата не будет
И слезы падают в чашу розы и роза их принимает
И обетует что будет нечто иное по пробужденье
И говорит — все горести наши любовь и смерть и разлука
Сойдутся в некоей точке мира, в одной сияющей точке
Прекрасная ясность найдет и тебя и его и всех непрощенных
Поскольку море бросает волны, поскольку шумят платаны
И сокол летит и баба родит и всё будет снова и снова
Но как-то иначе, чтобы не больно — когда вы простите Бога
За дар вашей жизни такой прекрасный что лучше б и не давали.
Такой тяжёлый и очень малый — едва привыкнуть успеешь.
 
Прекрасная ясность, разбей оковы, верни наших нас из плена
Верни во Францию гренадера, Мари — ее Бодуэну
Чтоб Венедикт наконец-то вышел на нужной ему платформе
К жасмину который не отцветает, и кто там ждёт под жасмином —
Спокойный Бог последней надежды, что боль не бывает вечной.
Chretien de Troyes, ерунда, Стихи

…Был меж ними Амор, на уловки хитёр:
Убивал и лечил он прекрасно
И, по слухам, любил двигать сонмы светил
(Но вот как — совершенно неясно).
 
Тридцать восемь мечей на турнир он привёз,
Чтоб вонзать их влюбленным в сердца,
Но потом, как-то выяснив этот вопрос,
Ни один не вонзил до конца.
Стихи

Ты думал, помер и аминь?
За правду принял ложь.
Остыть успеешь, не остынь,
Остынешь, как помрешь.
 
Ты думал, это был твой Бог?
А это был твой ты.
Порою Он сбивает с ног,
В терновый куст, в ничейный блог
На грани немоты,
 
Чтоб ты погромче закричал,
Оставшись без стыда:
Эгей, начало всех начал,
Я здесь, скорей сюда!
 
Парням хорошим не с руки
Просить себя спасти,
Но что-то может вопреки
Всегда произойти.
 
Мысль прокриченная есть ложь,
Так молча покричишь.
Хоть пару метров проползешь,
Хоть пару сотен тыщ —
 
Встаешь с утра — а Он вокруг.
Моргаешь, но глядишь:
Суха теория, мой друг,
А древо жизни пыщ.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Под фейским древом на лугу
Была я, пилигрим,
Там пели девушки в кругу,
А я внимала им.
 
И в жаркий день живой водой
По сердцу тёк куплет:
«Святее нет любви святой,
Прекрасней доли нет».
 
А я запомнила второй —
Куплет, замкнувший круг —
«Страшны дела любви порой,
Страшны, мой милый друг».
 
Но, в дом входя вдвоем с тобой,
Я знала, пилигрим —
Страшны дела любви порой,
Но мы ль не победим.
 
С Амором всяк по плоти режь —
Таков его закон.
И злую смерть, и море меж
Заране видит он.
 
В такие б игры не играть —
Награда тяжела.
Лишь руки стоило разжать —
Она тебя нашла.
 
Так повторяй же вслед за мной,
Как выйдешь из игры:
«Страшны дела любви порой,
Но вместе мы храбры».
Hainaut-Constantinople, Стихи

Бодался теленок с дубом.
Старался не очень грубо,
Старался не слишком много,
Сломал себе оба рога.
 
Темница моя, темница,
Не дай бог в тебя влюбиться!
Стерпеться с тобой — слюбиться,
В камнях выискивать лица,
Решетку ласкать руками,
В камнях обращаясь в камень —
Спокойный, крепкий, безбольный,
Возможно, краеугольный.
 
Уж лучше как есть, из плоти.
И взятого — не возьмете,
А если уж взяли — взятым
С достоинством этим клятым,
Молчать ли, кричать от боли —
Умрем, да и ладно, что ли.
 
До гроба неосторожен,
И в жизнь, и в любовь влюбленный…
Побег иногда возможен.
Хотя бы вверх по наклонной.
Hainaut-Constantinople, Стихи

— Есть то, что сделали мы и чего не смогли.
Порой остаётся след, а порою — шрам.
— Есть много отметин на теле нашей земли,
Блажен, кто за каждый след отвечает сам.
 
— Есть то, что соделали нам по нашей вине,
Есть то, что соделали нам без нашей вины.
— Так много бремён на лишённой крыльев спине,
Блажен, кто под грузом их не согнет спины.
 
— Зачем зажигает Бог этот ясный свет,
Когда его вскоре накроет смерти рука?
— Затем, что кроме вечности шансов нет,
Блажен, кто её различает издалека.
 
— Зачем эта жизнь и отрава нам, и вода?
— Блажен, кто допьет до дна, не пряча лица.
— Есть раны, которые будут болеть всегда.
— О нет, не всегда, а всего только до конца.
ерунда, переводы

Крошка Вилли Винки
Гадит и вредит
Тем, кто по старинке
По ночам не спит.
То побьет окошко,
То в башмак сблюет —
Вилли Винки-крошка
Спуску не даёт.
 
Спят собаки, кони,
Весь честной народ.
Только мальчик Джонни
Крепко огребёт,
Только мальчик Джонни
Огребёт вот-вот.