Стихи

Hainaut-Constantinople, Стихи

Бодался теленок с дубом.
Старался не очень грубо,
Старался не слишком много,
Сломал себе оба рога.
 
Темница моя, темница,
Не дай бог в тебя влюбиться!
Стерпеться с тобой — слюбиться,
В камнях выискивать лица,
Решетку ласкать руками,
В камнях обращаясь в камень —
Спокойный, крепкий, безбольный,
Возможно, краеугольный.
 
Уж лучше как есть, из плоти.
И взятого — не возьмете,
А если уж взяли — взятым
С достоинством этим клятым,
Молчать ли, кричать от боли —
Умрем, да и ладно, что ли.
 
До гроба неосторожен,
И в жизнь, и в любовь влюбленный…
Побег иногда возможен.
Хотя бы вверх по наклонной.
Hainaut-Constantinople, Стихи

— Есть то, что сделали мы и чего не смогли.
Порой остаётся след, а порою — шрам.
— Есть много отметин на теле нашей земли,
Блажен, кто за каждый след отвечает сам.
 
— Есть то, что соделали нам по нашей вине,
Есть то, что соделали нам без нашей вины.
— Так много бремён на лишённой крыльев спине,
Блажен, кто под грузом их не согнет спины.
 
— Зачем зажигает Бог этот ясный свет,
Когда его вскоре накроет смерти рука?
— Затем, что кроме вечности шансов нет,
Блажен, кто её различает издалека.
 
— Зачем эта жизнь и отрава нам, и вода?
— Блажен, кто допьет до дна, не пряча лица.
— Есть раны, которые будут болеть всегда.
— О нет, не всегда, а всего только до конца.
переводы, Стихи

Ни в силе человек, ни в слабости не волен,
Ни в сердце собственном — едва раскрыв объятья,
Взгляну на тень свою — и вижу тень распятья,
И счастье задушу в попытке крепче сжать я.
Вся наша жизнь — разрыв, от боли к большей боли,
Любви счастливой в мире нет.

Вся наша жизнь — война солдата без ружья,
Который ничего не знает о войне —
Что будет завтра с ним в чужой и злой стране,
Где встретит эту ночь, чей свет горит в окне…
Попробуй же без слёз сказать — «Вот жизнь моя».
Любви счастливой в мире нет.

Любовь моя, ты соль моя, ты боль моя,
Несу тебя в груди, как раненую птицу,
И мимохожим вслед тень слов моих продлится,
Чтоб на устах у них, как эхо, отразиться
И в бездне глаз твоих лишиться бытия:
Любви счастливой в мире нет.

Начнешь учиться жить — а поздно, не успеть.
Пусть плачут в унисон сердца во тьме ночной:
Сколь нужно слез пролить для песенки одной,
За дрожь любви платить раскаянья ценой,
Сколь боли претерпеть, чтоб пару строк пропеть —
Любви счастливой в мире нет.

Любви без боли нет — вот тягостная весть.
Любви, не бьющей нас, на свете не найти,
Любви, не пьющей нас, на свете не найти,
Любовь к родной земле — такая же, прости.
Любовь растёт в слезах — по крайней мере здесь.

Любви счастливой в мире нет —
Но что уж есть, мой светлый свет.

Стихи

Призвание истинного катехизатора
В том, чтобы выхолостить что только можно
Набальзамировать все живое
Выставить на обозрение чучело апостола Павла
Вызвать рвотный рефлекс на имена половины святых
А остальных покрасить люминисцентной краской
И вставить органчик
Напугать одновременно монашеством и браком
Самое яркое замотать стекловатой
И при этом еще чтобы было невероятно скучно
Как на утреннике в детском саду и на планерке разом
И посмотреть, что останется в результате
От невыносимой жажды Спасителя
От чистого голоса далёкой птицы на кровле
И сказать — сынок, поздравляю, это и есть твоя вера.
То, что осталось. Ну что, крепка твоя вера.
Попробуй меня простить и следуй за нею.
(Или промолчит, потому что и слов таких не знает —
Или знает, но на клингонском. Хотя и это не точно).
Hainaut-Constantinople, Honfroy de Toron, Стихи

Автор-в-картине видит не всё.
Но как трава растёт,
Как новорожденный грудь сосёт,
Кто умирает, а кто живёт —
Знает наперечёт.
 
Автор-в-картине радеет о всех,
Как бы иначе он мог?
Сам неимущий, курам на смех,
Одолевает сотни помех
Маленький бедный бог.
 
Автор-в-картине голоден сам,
Ладно хоть уцелев.
В авторском деле ты цел и прям,
Но для себя-то — отнюдь не храм,
Максимум теплый хлев.
 
Дышит овечка, сено жуёт.
Дышит вовне звезда.
Каждый своею раной поёт,
Ищет любви, бормочет своё,
Плачет Аленушкой у пруда —
Сам себе свет-беда.
 
Автор-в-картине мучает слух,
Чтобы расслышать в такт.
Главный испуг — окажешься глух
И проглядишь, пока свет не потух,
Что ж оно всё вот так.
 
Как ни хотелось бы всё разъять
И по-инакому вновь собрать,
Путь преградить волне…
Автор-в-картине, силясь понять,
Автору собственному под стать
Должен выйти вовне.
 
В плотную эту простую связь:
«Вместе? Так понеслось!»
Будем держаться, раз понеслась,
Только теперь не брось.
В острую эту центральную ось:
«Выход? Значит, насквозь».
Hainaut-Constantinople, Стихи

Весьма обидно попадать князьям в такую грязь.
И так и сяк нам пропадать — так пропадём смеясь.
 
Любовь — она болит всегда, да без любви больней.
Но жизнь — текущая вода: поит ли, двигает суда, а все потонем в ней.
 
Галопом в сказочку, друзья, сюжет-то всем знаком.
К примеру, Фолькер буду я — с отточенным смычком.
 
Не отворачивай лицо, как будет твой черёд —
Фортуна крутит колесо, а скрипочка поёт.
 
Поди узнай, христианин, что светит там вдали:
Получит лен четвёртый сын, а первый — пясть земли.
 
Порой и радость, и беда бросают тень вперёд.
Кто жить намерен был всегда — негаданно помрёт.
 
Кто рассудил, что не жилец — ещё побудет тут.
И твой надел, и твой конец везде тебя найдут.
 
Нас всех оставят при своём — чисты ли, не чисты.
И в час, когда не повернем назад ни я, ни ты,
 
Я Вещим Девам усмехнусь: да что я, сам не знал,
Как об мою могилу гусь споткнулся и упал.
Стихи

Не издавайте слишком громких звуков,
Не нарушайте тишину святилищ
И не мешайте людям спать, читать, молиться,
Расти — деревьям, а горам — вздыматься.
 
Быть слишком громким в мире неприлично.
Тихонько надо проходить по жизни,
Пусть лён курится, посох ненадломлен,
Искусство тишины — почтенье к миру.
 
Один мой друг, к примеру, слишком громко думал,
И эти оглушительные мысли
Спать не давали целому району.
Другая так пронзительно любила,
Что и сама в конце концов оглохла
От этого безумного крещендо.
 
Мой третий друг настолько громко умер,
Что до сих пор в ушах звенит от этой смерти,
Расслышать трудно голоса другие,
Как будто слух навеки повредился.
 
Но тихий ветер Илии всё веет,
Я раскрываю слух в надежде слышать
Любовный шёпот мира тихой ночью.
 
Важнейшее всегда речется тихо,
Любимое же имя столь преценно,
Что только шепоту его доверить можно,
Не расточая золота звучаньем.
ерунда, Стихи

Если у вас нету тети,
Тетя у вас не умрёт.
Если у вас нет собаки,
Собака у вас не умрёт.
Если у вас нету друга,
И друг у вас не умрёт.
Если у вас нет любимой…
Ну в общем, такой же исход.
 
И повод пожить, и причина —
Устроите всё по уму
И будете, как дурачина,
Один умирать ни к кому.
 
*
(Но ты лучше, друженька, все же
Потом, ненадолго, дай Боже.)
Hainaut-Constantinople, Стихи

«Но как вода вымывает дно,
Так мы, говоря, говорим одно: 
Послушайте живых!»
(О. Седакова)
 
Один говорит: я тебя люблю, другая глядит над ним —
И словно слёзы, в ее глазах стоит Иерусалим.
 
И он говорит: уж раз я решил, теперь до исхода дней
Ты будешь светом жизни моей, а я — опорой жизни твоей,
(А этот исход с каждым днём видней,
И море всё солоней).
 
Она же строит себе корабль — с рожденья строит ковчег.
Там собрано много разных зверей, но кормщик там человек.
 
Но, как и водится в жанре драмы, на всех там месту не быть.
И кормщик первым в воду шагнет — своими силами плыть.
 
И вот они говорят меж собой — о том, как река течёт,
И хоть все гавани и порты известны наперечет,
 
Поди угадай, где судьба пристать, в какую прилечь кровать:
Осталось верить Богу, и с Ним на пару потолковать —
 
О всех берегах, где причалить пришлось, о всех городах иных…
Послушай, как они говорят, пока еще слышно их.
 
И я, невидимый Аноним, гляжу из угла полотна,
Как любит он, как честны они и как высока цена,
И как чиста и просторна жизнь, хотя и грязна, тесна.
Как на мосту ты с ней ни борись, всегда победит она.
 
Но что останется — краткий свет и взгляд, оброненный в прах:
Потерянной-найденной драхмой след лежит в Господних руках.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Как в песках земли султана,
Дальше моря-океана
Драгоценный клад зарыт.
Долог путь по страшным водам,
По границе с небосводом,
Но Господь вознаградит.
 
Вырастай, моя отрада,
Без тебя не сыщут клада,
Он дождется рук твоих.
Рук нечистых он боится,
Будь же чистым, как девица,
Как грядущий к ней жених.
 
К берегам далеким этим,
Обходя силки и сети,
Донеси себя как есть.
В теле мужа, в сердце мужа
Сохрани дитя не хуже,
Чем гонец в дороге — весть.
 
Много будет, кроме смерти,
Что-то сгинет в круговерти,
Что-то вспыхнет вдалеке.
Будь же сам свой дар нетленный,
Малый, цельный, драгоценный —
Яркий камешек в руке.
 
Дар простой и беспечальный —
Пусть никто в дороге дальней
Ни мечом его отнять,
Ни обманом ввек не сможет.
А уронишь — ну так что же,
Бог научит, как поднять.