Стихи

Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Не в коня такая
Горькая вода.
Неужели, братец,
Это навсегда?
 
Как же коням быть?
Кони хочут пить!..
 
Льется, да не пьётся,
Лодочки нося.
Морюшком зовётся,
Пить его нельзя.
 
Как же коням быть?
Кони хочут пить…
 
Соль да пена, кони,
Да и Бог бы с ним.
Уходите, кони,
К берегам иным.
 
Уходить не в труд,
Да вот не идут.
 
Нет воды средь ночи,
Нету среди дня.
Нечем напоить мне
Моего коня.
 
Боже над земли,
Дождика пошли.
 
Напою дождем я
Своего коня.
Нет, не отнимайте
Море от меня.
Это ж про кораблик,
Это ж про меня.
 
Думаю, что да,
Это навсегда.
 
Лодочка по волнам
Уплывёт за край.
Мы о ней не вспомним,
Просто засыпай.
 
Баю-баю-бай.
Honfroy de Toron, Стихи

Славно сверстывать вместе кусочки путей,
Уловляя витражиком свет:
Вот сюда ты свернул, чтобы встретиться с ней,
А сюда угодил, чтобы стать посвятей,
Ничего бесполезного нет.
 
Но зачем же так, Господи, больно смотреть
На не выруленный поворот,
За которым могло бы — от мига и впредь —
Быть простое иначе, не клеть и не плеть,
Не прошествие горечи вод,
 
А какой-нибудь дом, где проснетесь вдвоём,
Увидавши друг друга во сне.
И знакомая птичка поет за окном,
Из истории в вечность поет об одном —
Чем я дальше иду, тем видней этот дом,
Различимее лица в окне.
Chretien de Troyes, Honfroy de Toron, Стихи

Не уезжай в колонию Любовь.
Не выходи из собственного тела.
Там львы повсюду, слишком много львов.
Hic sunt leones, карта устарела.
 
Возьмут врасплох, освоишься едва,
И выйдет или больно, или стыдно.
Полшага вбок — напорешься на льва.
И кто там плачет? В темноте не видно.
 
Не разглядеть, майор, что это — вы.
И хорошо, военным не пристало.
Не видно, сколь от вас отъели львы,
Что можно залатать, а что пропало.
 
И остаётся, слову вопреки,
Сдавать форпост, сдаваться, возвращаться —
Касание легчайшее руки,
Мольба тишайшая — пора прощаться.
 
Надеждочка (ты ж нищенка моя)
За руку тянет, просит так немного —
С подпорочкой, но все же устоять.
Немножечко поуповать на Бога.
Стихи

А можно мне такую воду
Чтоб жажду правда утоляла
И больше не хотелось пить
 
А можно мне такое море
Чтоб искупавшись не хотелось
Немедля снова искупаться
А просто стало хорошо
 
А можно мне такое сердце
Чтоб отболевши не болело
Чтоб пережило и не ныло
А только делало любовь
 
А можно мне любовь такую
Чтобы они не умирали
Взаправду честно помирились
И вместе пили на пиру
 
Конечно, сын, ответил папа
Но это будет в общем трудно.
И даже больно, сильно больно.
Ты правда думаешь, что сможешь?
Ну хорошо. Тогда ступай.
 
И Ангел возвестил Марии.
Honfroy de Toron, Стихи

Потерявший всё ищет всё везде:
И в горах, и на улицах, и в воде,
И в страницах книги переводной,
И в такой простой красоте земной.
 
Вот взлетает птица — следишь полёт.
Жизнь сама собою в тебе живёт.
Жизнь сама собою живет себя,
Нестерпимо просто терпя, любя,
Выходя на новый круг годовой,
Изнутри прорастая живой травой.
 
Ты утратил мир, но остался взгляд.
Не глядели б глаза — да вот сами глядят.
Ты утратил мир, но он весь вокруг.
Кому мир не друг, кто себе не друг,
Дружбы Бога ищет в один канал —
Видно, Бог уехал, пока ты спал,
Не прощаясь, чтоб не тревожить сон.
Еще раз засни — и вернется Он.
 
Он уже на пороге: здесь всё порог.
Потерял, мол, всё. А себя — не смог.
Стихи

…А родители привыкают, как дураки,
Что их мнение что-то значит для их детей.
Мол, не надо грязюку есть и кормить крокодилов с руки,
В пасть Ваала бросаться — и столько еще идей.
 
Дети косят под то, что поверили в эту чушь,
И грязюку едят осторожненько, за спиной.
Втихаря крокодилов кормят и пьют из луж,
От такого меню исполняясь премудрости неземной.
 
Мол, родители просто смертные, что с них взять.
И, из пасти Ваала вернувшись в который раз,
Снисходительно смотрит бессмертный на смертную мать,
У которой трясутся лапы и кровь из глаз.
 
И не сгинув опять ни капельки на корню,
Вот он щурится — вам война, мне сестра родна.
Пап, давай телефон, я тебе его починю.
Я привык, что пророку в отечестве грош цена.
Honfroy de Toron, Стихи

Через многие мили песка пролегает звезда.
Никому не близка, всем равнó далека, так и будет всегда.
Где-то прямо под ней остаётся наш отнятый дом.
Опадет пена дней, станет видно, куда мы идём,
Где нам смерть непостыдна, за что удержаться и с чем мы смириться должны.
Но звезду будет видно с любого простора земного, морской ли волны.
 
И зависнет рука над страницей — кому мне звезду завещать?
Даже у голяка по-над кожей хранится, что можно отнять,
Даже роза миров может дать только свой аромат и свою красоту.
Будет каждый покров совлечен и разъят, чтоб конечную ту
Наготу пред глаза судии принести — платьем-миром прикрыть не вольны.
Но глаза судии, как твои, как мои, — уповаю, что будут любовью полны.
Honfroy de Toron, Стихи

Давай, прореки, кто ударил тебя.
Забавка от римских детишек.
Повязка ли, слезы — мешают, слепя,
Рекордное качество шишек.
 
Количество тоже, а все не привык.
Уходишь реветь втихомолку.
Уменье быть битым, как чуждый язык,
Всё учишь, а толку, а толку.
 
Уменье угадывать – дар для благих,
Хотя тренировка калечит.
Доверься им всем, Бог узнает Своих.
Размерит, пропишет, излечит.
 
Колеса фортун, под телегой скрипя,
Вращаются, солнышко шкварит.
Гадай, что в дороге подкинет судьба —
Разделит, отнимет, подарит…
Поди угадай, кто ударит тебя.
И кто никогда не ударит.
Стихи

Платон мне друг, а истина в вине.
Хоть многие считают, что в войне.
В спасенной от людей своих стране.
Я не согласен. Лучше, как по мне,
Считать, что все-таки она в вине,
В покое, что приходит вместо славы,
В единственном светящемся окне,
В младенческом недостижимом сне,
Еще не знающем людской отравы…
 
И в ветре, что приходит в тишине
И плачет обо всех и обо мне,
Во свете в недоступной вышине,
Что льется вниз на правых и неправых,
И жжет, и согревает наравне.
Не нужно стольких слов, слова лукавы:
Платон мне друг. А истина — вовне.
Стихи

Истина мне друг, но Платон ведь тоже.
И поди тут выбери, кто дороже.
Хорошо хоть истина неизменна,
А Платон изменится сорок раз.
Может, и подружатся постепенно,
Так ведь и бывает обыкновенно:
Если ради истины бьют по роже,
Истина подставит лицо тотчас.