3-я мировая

Эх, ядро да на цепи, тяжкие браслеты,

Так хотелось распилить. Что ж, однажды где-то.

Убегали мы бегом, песня не допета,

Будем родину таскать сколько-то по свету.

 

Говорят, солёный хлеб да на той чужбине,

Это Данте говорил. Классно же — солёный.

Ты попробуешь его, понадейся, сыне,

Понадейся, доченька — дом, да не казенный.

 

Я всегда свободным был, да забыл однажды,

Как оно свободным быть — вырубай рубильник.

Мы найдем солёный хлеб, мы найдём от жажды

Что-нибудь надёжное, мы найдём напильник.

 

Можно просто улететь. Распилить браслетку.

Можно, милый, просто жить. На, держи монетку.

 

Если не было земли, если нету тёти —

Обними да поцелуй, долго ли прощаться.

Не дай Бог не урони денежку на взлёте,

А не то, не то, не то

А не то они тебя заставят возвращаться.

Вот пуля пролетела и — ага…

Вот пуля про тело

Вот пуля проела,

Пуля ела,

и товарищ мой упал.

 

Тады ему я руку протянул, ага,

В ады ему я руку протянул,

В ад руку я тянул

Я нул

Он руку не берёт.

 

Ура! Вперёд!

 

Служили два товарища в одном и том полке.

Perquè!

Снесут темницы под застройки,

И на строительной помойке

Напишет ваши имена

Безвестный граффитист полночный,

Как только выйдет срок бессрочный,

Когда закончится война.

 

А если даже не напишет,

Мой дух где хочет, там и дышит,

Огнём вздымается зола,

Из искры пламя возгорится,

И в нём однажды феникс-птица

Раскроет яркие крыла…

 

— А что ж ты в чёрном и с косою

Пришла, свободушка, за мною?

— Прости, сынок. Уж как смогла.

Старый пёс Крым тебя будет судить,

Деревенская бабка тебя будет судить,

Смотреть внимательно, честно судить,

И девочка Лиза, а с ней и родители —

Твою мать растудыть,

На местах Его представители.

Он будет таким же, как был всегда

Это ты изменился, а он неизменен

И неизменно изумление радости

Что вы оба живы, что вы оба — вы.

 

Собора взорванного не жальче

Сердец разорванных, оборванных жизней

Но можно хоть что-то себе оставить,

Когда всё вокруг уже разорвалось:

Неразрывную связь, приказ секретарше —

«Господину Шрелле здесь рады в любое время,

В любых обстоятельствах

После войны

И во время

И вместо

И просто всегда».

Последние жители Атлантиды,

Которые никуда не уплыли,

Волну великую перебыли,

Хотя не забыли.

 

Перетерпели волну, войну ли,

Не спрашивая — доколе: дотоле.

И утонули так утонули,

Не жить теперь, что ли.

 

Последние жители Атлантиды

Все так же ходят по магазинам,

Где водоросли затянули витрины —

Не хлебом единым.

 

Последние жители Атлантиды

Встречаются на безмолвном концерте,

Звонят к вечерне в подводной церкви —

Волны колокол вертят,

Вода всё стерпит,

Ни слова о смерти.

 

На дне никто кораблей не строит.

Вода сокроет, она же моет

Привычным прибоем, родной бедою —

Учитесь жить под водою,

Дышать под водою.

 

Последние жители Атлантиды

Не знают слез последней обиды —

Волна случилась. Так получилось.

Что смылось — то смылось.

И это милость,

Такая вот милость.

Жизнь жительствует. Сон спательствует.

Учитель учительствует, даритель дательствует,

Лечитель лечительствует, предатель предательствует,

Мучитель мучительствует, спасатель спасательствует.

 

Хам хамит и Иафет иафетит,

От смерти бежит всяк рождённый на свете.

Злобный злобствует, благой — благодетельствует,

Мёртвый — немотствует, а кровь — свидетельствует.

 

Смерть не изменится, даже если не тронет:

Рожает роженица, могильщик хоронит.

Начальник начальствует, пророк пророчит,

Выбирайте, кто чего больше не хочет.

 

Ветер ветрительствует и вновь возвращается.

И жизнь всё жительствует. Хоть ничего не прощается.

А под килем рябит Атлантида в затоне.

Привычный жить под водой не утонет.

Слушайся, слушайся

Не говори что не слышал

Слушайся, слушайся

Родину-мать.

Потому что иначе

Она тебя высечет.

Впрочем и слушайся —

Всё равно высечет

Даже и крепче

Назидания ради

Тебе же во благо

Из-за тёмного прошлого

Ради светлого будущего

Ведь жалеющий высечь

Ненавидит сына

А она тебя любит.

 

Будешь крутиться

Кричать и плакать

Просить — ну хватит

Не могу уже больше

Не могу я терпеть

Но она всё же высечет

Из белого мрамора

Из гранита красного

И поставит на площади

В память о павших

На благо родины

Верных сынах.

Цветочки подкатит,

Ребят в карауле,

Огонь негасимый.

Совсем негасимый —

О, если бы дождиком,

Если слезами бы

Можно бы было

Угасить это вечное

Страшное пламя,

Чтоб стало полегче…

 

Нет уж, не вырвешься.

Сынок, тебя высекли.

Сынок, ты памятник.

Поздно метаться.

Лежи и смотри.

Ответь как будто с тебя не спросят

Люби как будто тебя не бросят

 

Молись как будто тебя услышат

Пиши как будто никто не пишет

 

А только ты, напрямую Богу

Ходи, как будто идёшь Дорогу

 

Владей как будто никто не отнимет

Дружи как будто никто не покинет

 

Смотри как будто кругом красиво

Планируй как будто мы будем живы

 

Иди как будто только вперёд

Живи как будто никто не убьёт.