Hainaut-Constantinople

Лучше вовек не любить никого.

Драться, смеяться, не ведать того,

Как в пустоте повисает рука,

Как далека

Вся твоя жизнь твоему же пути,

Если не скажешь — прости, отпусти:

Попросту некому. Порвана нить,

Поздно и жить.

 

Кончился подвиг, дурацкий герой.

Смерть никогда мне не будет сестрой,

Пусть с ней братается тот, кто ей мил —

Я б ей вломил.

Кончилось что-то, иное в дверях,

Тяжкое бремя — любить этот прах,

В перстную жизнь упираться собой,

Пальцами стискивать этот прибой:

Слушай усопших, им ведомо вроде,

Что на подходе.

 

Ты же с рожденья пришёл воевать,

Знаешь науку терпеть, не сдавать,

Слушай любимых, святые вот знают,

Что подступает.

Просто прислушайся — кто там идёт?

Кто начинает новейший отсчет

Нового времени, даже когда

Это беда.

 

Жизни надломленной не переломит,

Льна не угасит и не познакомит

С кем-то, кто всуе погубит тебя.

Странное бремя — любить, но любя

Внидешь куда-то. Наверное, в рай.

Краткая повесть: дожил — умирай.

Только не бойся. Святые вот знают:

Не помогает.

У вас там снег? У нас пока что нет:

Сюда зима всегда приходит позже.

Как просто это вырвалось — «у нас»:

Как будто весь я там, где мое тело,

Как будто настоящее » у нас»

Не равнозначно «там, где мы с тобой».

 

Как трудно, больно с этим зовом жить!

Все время тянет, изнутри, костьми,

А кости стали полые, как флейта,

И в них гудит, и мучит, и зовёт

Неутомимый неумолчный ветер

Оттуда, где сейчас, наверно, ты

Я флейта Пана, мыслящий тростник,

А мысли все о том, как ты сейчас.

 

Все беды происходят от того,

Что человек не может просыпаться

С любимой рядом, в тёплый шелк волос

Уткнувшись первым делом поутру

И говорить — о, здравствуй, я проснулся,

Ты правда здесь, как это хорошо.

 

Ты знаешь, мы зачем-то взяли город.

Я объясню потом тебе, зачем.

Я ранен, но легко, не беспокойся.

У нас потерь немного, а у них

Немногим больше — вовремя сдались.

И, вероятно, каждый из погибших

Не выбирал за это умирать,

Имел к кому вернуться и хотел

Все время просто просыпаться рядом

И говорить — ты здесь, как хорошо.

Ты правда здесь, я рядом, здравствуй, здравствуй.

 

Как важно счастье, радость ты моя.

Порой мне кажется, что мы для счастья,

А вовсе не затем, чтоб воевать.

Что Богу интереснее про то,

Как мы смеемся, просыпаясь рядом,

И можем что-то написать, прочесть,

Друг другу рассказать, поцеловаться…

Наверно, это ересь, но не слишком.

Заканчиваю — вот уже зовут.

 

Скорее приплывай, я так скучаю.

Эх, лейся, поток, на пятнадцать дорог!

За пролив, через Рукав, рассуди, кто будет прав,

 

Хоть бы даже и никто: лейся златом в решето,

А как будем помирать — так и будем выбирать

 

Из потока на пути — где главу превознести,

Где, нимало не стыдясь, зачерпнуть горстями грязь:

 

Ведь какой же из князей не распробовал грязей!

Вон из парадигмы — и никакой энигмы:

 

Выпадаешь в эту тьму — снова учишься всему,

И наощупь разберешь, где тут правда, где тут ложь.

 

А когда зажжется свет — где ошибся, где и нет,

Обязательно увидишь, и на суд спокойно выйдешь

Через сети лет и бед.

Сам себе на всё ответ.

 

Хорошо смеётся тот, кто смеётся наперёд

Над своей проклятой смертью: тот надолго не умрёт.

Ничто не может причинить нам зла.

Но тяжесть света тоже тяжела,

Поскольку он высвечивает то,

Чего не хочет в мире знать никто.

Иди, смотри, до самых потрохов.

Мгновенье истины: я есть таков.

Мгновенной истиной — и был таков —

Фаворский свет, слепя учеников.

 

Сколь счастлив тот, кто любит всем собой

Земную жизнь, дыхания прибой,

Свой плотский дом, живёт в самом себе,

Под кожей тела, в собственной судьбе,

Но может мановением руки

Ее отвергнуть плоти вопреки:

Ведь волен отказаться в миг един

От собственности только господин.

 

Так в плоти заключённый крови ток,

Быв пресечён, вливается в поток.

Огромный дар — свобода от свобод.

Уж плен так плен, и плен не отберёт,

Не отменИт конечного тебя.

Святая простота: стерпеть, терпя.

 

И терпишь, словно рану, этот дар,

Но тем и счастлив — смог держать удар

Широких испытующих небес:

Любовь чиста, когда ты можешь без

Попытки обладания сюжет

Закрыть, свободно встать и выйти в свет.

Под фейским древом на лугу

Была я, пилигрим,

Там пели девушки в кругу,

А я внимала им.

 

И в жаркий день живой водой

По сердцу тёк куплет:

«Святее нет любви святой,

Прекрасней доли нет».

 

А я запомнила второй —

Куплет, замкнувший круг —

«Страшны дела любви порой,

Страшны, мой милый друг».

 

Но, в дом входя вдвоем с тобой,

Я знала, пилигрим —

Страшны дела любви порой,

Но мы ль не победим.

 

С Амором всяк по плоти режь —

Таков его закон.

И злую смерть, и море меж

Заране видит он.

 

В такие б игры не играть —

Награда тяжела.

Лишь руки стоило разжать —

Она тебя нашла.

 

Так повторяй же вслед за мной,

Как выйдешь из игры:

«Страшны дела любви порой,

Но вместе мы храбры».

Темница моя, темница,

Не дай бог в тебя влюбиться!

Стерпеться с тобой — слюбиться,

В камнях выискивать лица,

Решетку ласкать руками,

В камнях обращаясь в камень —

Спокойный, крепкий, безбольный,

Возможно, краеугольный.

 

Уж лучше как есть, из плоти.

И взятого — не возьмете,

А если уж взяли — взятым

С достоинством этим клятым,

Молчать ли, кричать от боли —

Умрем, да и ладно, что ли.

 

До гроба неосторожен,

И в жизнь, и в любовь влюбленный…

Побег иногда возможен.

Хотя бы вверх по наклонной.

— Есть то, что сделали мы и чего не смогли.

Порой остаётся след, а порою — шрам.

— Есть много отметин на теле нашей земли,

Блажен, кто за каждый след отвечает сам.

 

— Есть то, что соделали нам по нашей вине,

Есть то, что соделали нам без нашей вины.

— Так много бремён на лишённой крыльев спине,

Блажен, кто под грузом их не согнет спины.

 

— Зачем зажигает Бог этот ясный свет,

Когда его вскоре накроет смерти рука?

— Затем, что кроме вечности шансов нет,

Блажен, кто её различает издалека.

 

— Зачем эта жизнь и отрава нам, и вода?

— Блажен, кто допьет до дна, не пряча лица.

— Есть раны, которые будут болеть всегда.

— О нет, не всегда, а всего только до конца.

Весьма обидно попадать князьям в такую грязь.

И так и сяк нам пропадать — так пропадём смеясь.

 

Любовь — она болит всегда, да без любви больней.

Но жизнь — текущая вода: поит ли, двигает суда, а все потонем в ней.

 

Галопом в сказочку, друзья, сюжет-то всем знаком.

К примеру, Фолькер буду я — с отточенным смычком.

 

Не отворачивай лицо, как будет твой черёд —

Фортуна крутит колесо, а скрипочка поёт.

 

Поди узнай, христианин, что светит там вдали:

Получит лен четвёртый сын, а первый — пясть земли.

 

Порой и радость, и беда бросают тень вперёд.

Кто жить намерен был всегда — негаданно помрёт.

 

Кто рассудил, что не жилец — ещё побудет тут.

И твой надел, и твой конец везде тебя найдут.

 

Нас всех оставят при своём — чисты ли, не чисты.

И в час, когда не повернем назад ни я, ни ты,

 

Я Вещим Девам усмехнусь: да что я, сам не знал,

Как об мою могилу гусь споткнулся и упал.