Hainaut-Constantinople, Honfroy de Toron, Стихи

Стойкий стоик мало стоит,
Если толком не стоит.
Чем он сердце успокоит,
Чем он смерть опередит?
 
В жизни стОящего много,
Но так много и болит!
Как же тяжко верить в Бога —
Бог сдаваться не велит.
 
И завидовать не стоит
Не дожившим до седин:
Стойкий стоик много стоит,
Если выстоит один.
 
Ни за что в окно не выйдет,
Будет стойко спать и есть,
И когда никто не видит,
Оставаться тем, кто есть.
 
И звезда на дне колодца
Та же, что над головой —
Чёрный ворон не дождется,
Я стою, пока живой.
 
Что-то мглою небо кроет,
Жизнь по капельке берёт…
Стойкий стоик мало стоит,
Если стоя не умрёт.
3-я мировая, Стихи

Настанет день, когда свобода
Нас встретит радостно у входа
И скажет: всё, друзья, отбой.
Над вами не имеют власти
Тираны, цепи и напасти,
Бери шинель, пошли домой.
 
Снесут темницы под застройки,
И на строительной помойке
Напишет ваши имена
Безвестный граффитист полночный,
Как только выйдет срок бессрочный,
Когда закончится война.
 
А если даже не напишет,
Мой дух где хочет, там и дышит,
Огнём вздымается зола,
Из искры пламя возгорится,
И в нём однажды феникс-птица
Раскроет яркие крыла…
 
— А что ж ты в чёрном и с косою
Пришла, свободушка, за мною?
— Прости, сынок. Уж как смогла.
Стихи

Как на Грифовой горе
Жил прегрозный сыч в ведре.
Среди прочих сычьих дел
Он на золото глядел.
Самый-самый грозный сыч!
Ты перстом его не тычь!
 
Он в ведре сычом сидит,
Он на золото глядит
От великого ума
Бескорыстно, но весьма,
И тогда его глазы
Расширяются в разы.
Самый-самый круглый сыч!
Ты ничем его не тычь!
 
Отчего же у сычи
Золотистые очи?
(это по-български, какое надо ударение!)
Оттого они горят,
Что смотреть он очень рад
И на злато-серебро,
И на грифино перо.
Вот такие очеса
Могут быть у сычеса!
Только помни: грозен сыч,
Ты совсем его не тычь!
Разве только по взаимному согласию.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Довольно с собой лукавить,
Всё кончено и конечно.
Когда ничего не исправить,
Давай-ка думать о вечном,
 
Покуда чертова память
Свой нож из сердца не вынет:
Создаст ли Господь тот камень,
Который Он не поднимет?
 
И сколько ангелов Божьих
Поместится на иголку,
Сумеет, осилит, сможет —
А главное, что в том толку?
 
От мира, Божия мига,
Не вырваться — сам отпустит…
Никто не закончит книгу,
Не дописал, да и пусть бы.
 
И резко кончится воздух —
Знать, фландрский гусь белокрылый
Пролетный на краткий отдых
Присел твою могилу —
 
Могилы, впрочем, не будет,
Коль скоро причтен к злодеям…
Sic transit gloria mundi.
Sic venit gloria Dei.
3-я мировая, Стихи

Ты думаешь, Бог тебя будет судить?
Всемилосердный будет судить?
И ты эдак скажешь: я был обманут.
И Дева Святая тебя будет судить,
Скажет — да полно, возьми-ка попить,
Ты был обманут, тут нечем и крыть?
Не надейся, не станут.
 
Старый пёс Крым тебя будет судить,
Деревенская бабка тебя будет судить,
Смотреть внимательно, честно судить,
И девочка Лиза, а с ней и родители —
Твою мать растудыть,
На местах Его представители.
3-я мировая, Стихи

В шесть часов вечера после войны
Господин Шрелла непременно придет.
Вы же друзья, а друзья всегда
Обречены встречаться друг с другом.
 
Он будет таким же, как был всегда
Это ты изменился, а он неизменен
И неизменно изумление радости
Что вы оба живы, что вы оба — вы.
 
Собора взорванного не жальче
Сердец разорванных, оборванных жизней
Но можно хоть что-то себе оставить,
Когда всё вокруг уже разорвалось:
Неразрывную связь, приказ секретарше —
«Господину Шрелле здесь рады в любое время,
В любых обстоятельствах
После войны
И во время
И вместо
И просто всегда».
3-я мировая, Стихи

Кто жил и мыслил, тот не может
Ни жить ни мыслить anymore
Но иногда его тревожит —
Как с отошедшим разговор,
Который молча продолжаешь,
Как пишешь в стол, как на песке
Сердечко чертишь и стираешь,
Как топишь камешки в реке —
 
Так вот, порой его тревожит
Фантомной болью бывший дом,
И выпадает имя Божье
Из уст, неплотно сжатых сном —
Без божества, без вдохновенья
Во сне развязан наш язык,
И падает предлинной тенью
То, от чего за жизнь отвык,
Как спазм сердечный, или вроде
Тех песен, что певала мать —
Какое счастье, я свободен.
Почти совсем.
Но больно спать.
переводы, Стихи

Раз уж муж моей мамаши
Называется отцом,
Я скажу, что мой папаша
Вечерком, согрет винцом,
Взял меня за шкирку, и до порога
Препроводил, и отечески изрёк:
Хватит здесь, твою мать,
Место зря занимать!
Вот тебе впрок
Пять су, сынок —
И в дорогу!
 
Эй, Фанфан-тюльпан, ну-ка живо,
Черт тебя подери, вперёд!
 
Если молод ты и крут,
То в кармане пять монет
Хоть до Рима доведут,
И открыт весь белый свет.
Первый день я летел, словно птица,
А вот на второй с голодухи помирал.
Мимо шёл рекрутёр,
Предложил договор…
Эх, не выбирать,
Хочешь жрать —
Всё сгодится!
 
Эй, Фанфан-тюльпан, ну-ка живо,
Черт тебя подери, вперёд!
 
Чуть услышав пушек гром,
Я немедля осознал,
Как мне дорог милый дом!
Но когда я увидал,
Как старики-гренадеры честь по чести
Движутся вперед – я сказал себе: эгей!
Ну-ка, мальчуган,
Не дури, Фанфан,
Соберись,
Не трясись,
Вы же вместе!
 
Эй, Фанфан-тюльпан, ну-ка живо,
Черт тебя подери, вперёд!
 
А теперь я отдыхаю
В гамаке в своем саду,
Розы-лавры там сажаю,
Пью вино и ем еду,
Отчищаю ржу со старого доспеха,
И когда наш король меня призовет
В новый славный поход,
Пацанов на убой
Вести за собой –
Я скажу: ни за что,
Я француз или кто —
А ну, отъехал!  
 
Я Фанфан-тюльпан, ну-ка живо,
Черт тебя подери, отвали!

 

3-я мировая, Стихи

Последние жители Атлантиды,
Которые никуда не уплыли,
Волну великую перебыли,
Хотя не забыли.
 
Перетерпели волну, войну ли,
Не спрашивая — доколе: дотоле.
И утонули так утонули,
Не жить теперь, что ли.
 
Последние жители Атлантиды
Все так же ходят по магазинам,
Где водоросли затянули витрины —
Не хлебом единым.
 
Последние жители Атлантиды
Встречаются на безмолвном концерте,
Звонят к вечерне в подводной церкви —
Волны колокол вертят,
Вода всё стерпит,
Ни слова о смерти.
 
На дне никто кораблей не строит.
Вода сокроет, она же моет
Привычным прибоем, родной бедою —
Учитесь жить под водою,
Дышать под водою.
 
Последние жители Атлантиды
Не знают слез последней обиды —
Волна случилась. Так получилось.
Что смылось — то смылось.
И это милость,
Такая вот милость.
3-я мировая, Стихи

Жизнь жительствует. Сон спательствует.
Учитель учительствует, даритель дательствует,
Лечитель лечительствует, предатель предательствует,
Мучитель мучительствует, спасатель спасательствует.
 
Хам хамит и Иафет иафетит,
От смерти бежит всяк рождённый на свете.
Злобный злобствует, благой — благодетельствует,
Мёртвый — немотствует, а кровь — свидетельствует.
 
Смерть не изменится, даже если не тронет:
Рожает роженица, могильщик хоронит.
Начальник начальствует, пророк пророчит,
Выбирайте, кто чего больше не хочет.
 
Ветер ветрительствует и вновь возвращается.
И жизнь всё жительствует. Хоть ничего не прощается.
А под килем рябит Атлантида в затоне.
Привычный жить под водой не утонет.