Рубайят Онфруа, четвертого графа Торонского
1
Перстный странник, собравшийся в жизненный путь!
О надеждах своих возвещать не забудь.
По крушении их убиваться не вздумай:
Позабавить Аллаха – не дурно отнюдь.
2
Тот, кто страха не ведал под кровом отца,
Правит путь свой без страха под небом Творца.
Пусть огонь и вода закаляют оружье –
Лишь любовь укрепляет людские сердца.
3
Всемогущий, нас миром до срока пленя,
Сам назначил нам сроки до судного дня.
Кто таков я, чтоб суд выносить над другими?
Кто таков, чтоб другие судили меня?
4
Пьет безумец за здравье в дороге под нож:
Ты безумней, что чаши с собой не берешь!
От чумы, от тюрьмы, от сумы, от любви
Зарекаться не стоит, покуда живешь.
5
Ищешь власти? Но царства земные лишь дым.
Полный нынче сосуд завтра станет пустым.
Есть одна только власть, что вовеки желанна:
Это власть человека над сердцем своим.
6
Ничего не имея дороже тебя,
Я несу, словно чашу, кого же? Тебя,
Чтоб отдать виночерпию целой и полной
И молить – дай мне, Господи Боже, Тебя!
7
Мое сердце, ободрись: скажу не тая –
Вероятно, окончится радость твоя.
Но, возможно, окончится вместе со мною –
И еще неизвестно, окончусь ли я!
8
Если все потерял, не кори свой удел:
Силы сетовать есть – значит, ты еще цел.
Будет день, когда ты, оглянувшись на этот,
Будешь думать, сколь многим тогда ты владел.
9
Я меж войн на чужбине и в доме родном
Одному научился – просить об одном:
Сохранить до конца свой единственный дом –
Света круг, твои руки и кубок с вином.
10
Человек от надежды к надежде живет:
Отними его радость – как плод, загниет.
Позови его в путь ради радости новой –
Он претерпит шутя втрое больше тягот.
11
Ничего нет на свете надежды странней:
В чем источник ее, что мы знаем о ней?
Только ногти сорвешь о бесплодные камни,
Как пустынный цветок прорастет меж камней.
12
Не кичись своей силой: будет день – станешь слаб.
Не кичись и свободой: нынче князь – завтра раб.
Одного лишь проси пред лицом испытаний –
Сохранить свою веру не подранком хотя б.
13
«Где Ты был, как безвинно губили меня?» –
Вопросил я Творца, свою участь кляня.
Он на сердце мое указал и ответил:
«Был внутри Я, и там они били Меня».
14
Кто любим был единожды – вечно любим.
Не расстаться с любовью, как с сердцем своим.
Свет, что в толщу земную сойдет за тобою,
От нее неотъемлем и неотлучим.
15
Я разбитый кувшин, говоришь? Пустяки!
Я остался один, говоришь? Пустяки!
Не разбит, кого к цели метнул Вседержитель,
А разбит лишь, кто выпал из Божьей руки.
16
Если кто-то сошел за тобою во ад,
Есть надежда, что оба вернетесь назад.
Самарянин, приди, поделись своим светом,
По нему и узнаешь, что Бог тебе брат.
17
В лоне женщины, Боже, Ты душу творишь.
Я спрошу: для чего же? Но Ты говоришь:
– Сотворил Я огонь для тепла иль пожара?
Выбирай, где гореть, все одно ведь сгоришь.
18
Мне нечистый сулил полный сладости плод.
Откуси, говорил он, и враг твой умрет.
Я поддался посулам, вкусил и отпрянул,
И теперь от червей очищаю свой рот.
19
«Все проходит», писал на кольце Соломон.
Все проходит и впрямь, но не мимо, как сон.
Все проходит сквозь нас: что пролом оставляет,
Что раствор укрепляет для новых времен.
20
У свободы вовеки в особой чести,
Кто пройдет, за собой не оставив пути,
Кто решится уйти от погони в безвестность
И с пергаментов тихо себя соскрести.
21
В поднебесных просторах на все есть цена,
Благодать лишь одна безвозмездно дана.
В ней источник отваги, надежда в печали:
Кого жизнь не страшит, тому смерть не страшна.
22
Перед Господом сил, уходя за предел,
Встать с пустыми руками – блаженный удел:
Остается не отнятым в мире под небом
Лишь немногое то, что раздать ты успел.
Граф и его супруга оставляют Сихем, чтобы присягнуть законному королю
Помнишь ли, моя радость,
Как мы в тот самый раз,
Словно благие дети,
Сбежали от всех на свете –
Всех, кто хотел нас сделать
Кем-нибудь, кроме нас –
С развеселым караваном, автостопом по пустыням,
Оторвавшись от погони и забот,
Между тьмой и миражами, в желтом мареве хамсина –
Час за сутки, два за месяц, день за год,
Как мы были живы-зрячи, и какой была горячей
И огромной наша маленькая жизнь,
Где прямой канал до Бога, просишь много – будет много,
Будет быстро, пристегнулись – и держись!
В догонялки от короны, вне их чертова закона,
Превращающего в стены города,
Ухватившись друг за друга, затянувши узы туго,
Мы свободней не бывали никогда…
Вот, говорят, мы платим,
Вот, говорят, расплата –
Будто мы брали взаймы.
И вот, сдирают, как платье,
Будто это чужое платье,
А больше не наши мы –
Конечно, нам не простили,
Ведь эти законы в силе
По факту, мой друг, задержания,
Иных оснований нет.
Тебе ведь тоже твердили,
Что праздник непослушания
Бывает раз в тридцать лет?
Они все врут, моя радость.
И нет, сдаваться не надо,
Я верю за нас двоих:
Мы по дорогам горным
Опять непременно сдернем
Уже насовсем от них –
Мимохожим караваном, перевалом утром рано,
Через десять раз разделенный Сихем,
А потом до Иордана, незаметно, невозбранно,
Для себя – собою и для них – никем,
Автостопом по пустыне, мимо просранной святыни,
Меж оазисов, пожарищ и руин,
На простор морским простором, за которым, за которым
Ни один из нас навеки не один.
(2013)
Граф и королева подтверждают свой брак
Похвала пустыне (после присяги)
Что для джиннов – воздух, для нас – огонь.
Я дышать им пытался – не удалось.
Как песок в подставленную ладонь,
Благодать прольется, а дальше – сквозь.
Где беспечный свет воссиял двоим,
Где до прочего мира – как до звезды,
Где обрящет истину пилигрим –
Ничего нет вкуснее глотка воды,
У Моавской чаши, окна светил,
Там, в пустыне нашей, сердцам под стать,
Иоанн Креститель путь проложил,
Чтобы было нам некуда отступать.
(2020)
Голый король (битва при Хаттине)
Молитва графа Онфруа (осада Керака)
Кто одинок, тот неуязвим, родная.
Просто поверь, пожалуйста, я-то знаю.
Всякая вражья стрела пролетает мимо.
Боже, не дай соделаться неуязвимым.
Не за кого бояться – не знать печали.
Только представь – нет причины не спать ночами,
Словно Адам в одиночестве изначальном.
Боже, не дай соделаться беспечальным.
В Царствии все испрямится, выйдет на волю,
Будет и честь без утрат, и любовь без боли,
Станет понятно, что каждое слово значит –
Нынче ж не дай нам, Боже, забыть, как плачут.
(2020)
Граф утешает овдовевшего короля летом Господним 1190
Когда Азраил идет проредить посевы,
Когда из двоих на поле один берется,
Я знаю, что станет с теми, кто будет слева,
Но что будет с теми, кто справа, кто остается?
Они посходят с ума от острого горя,
Они побросают серпы – пусть поле зачахнет,
Они убегут за любое другое море,
Которое пахнет не солью – ничем не пахнет?
Но если обеты Божьи не были лживы,
И к устью влекома река не единым страхом,
Прошу вас, мой друг, останемся просто живы.
Вернемся во прах не раньше, чем станем прахом.
Я верю в нас, какими были вчера мы.
И эти мы сильнее тех, что сегодня.
Они похоронят умéрших, отстроят храмы,
Они проживут даже лето смерти Господне.
(2020)
Графа призывают на канонический суд
Когда ты вызываешь огонь на себя, не дивись, что он будет горяч.
Это в книгах красиво, а в жизни – дерьмо, это древний проверенный плач.
Когда ты прикрываешь собою свой мир, ожидай быть прошитым насквозь.
Даже маленький мир целиком не прикрыть, был один лишь, кому удалось.
Хочешь важное место занять за столом – станешь хлебом на этом столе.
Ты себе нацепил на одежду мишень, отчего же дивишься стреле?
Но покорно выходишь, как Лазарь, вперед, больно щурясь – от света отвык.
Ты опять проиграл. Ты опять идиот. Поздравляю тебя, ученик.
(2020)
Над графом вершат суд неправедный
Супругу графа похищают люди маркиза Монферратского
«Се, оставляется вам дом ваш пуст»
У госпожи моей в саду
Много прекрасных трав.
Розы у дома стоят в цвету,
Зимних снегов не знав.
Граф Онфруа погоняет коня,
К милой своей спешит,
А над садами четыре дня
В небе канюк кружит.
– Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но уж зато в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
А на дороге глубокий след
Прямо уводит в сад.
Гости дурные, с коней сошед,
В двери стучат, стучат.
Граф Онфруа опоздал уже,
Дверь отперла госпожа,
Гости недобрые к госпоже
Входят, мечи держа.
– Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но, верю я, в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
– Дама, оставь свой дом и цветы,
Мы за тобой пришли.
Станешь женой королевской ты,
Первой розой земли.
– Боже храни нас от ваших рук, –
Им госпожа в ответ, –
Граф Онфруа – мой милый супруг,
Дали мы с ним обет.
– Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но все равно в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
Гости ведут ее за порог,
Сад засыпает снег.
– Граф Онфруа тебе не помог,
Он опоздал навек. –
Граф Онфруа уже у ворот,
В пене бока скакуна.
– Судари, доброй ли волей идет
С вами моя жена?
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но, может быть, в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
– Не говори ей слова «жена», –
Гость воскричал с седла. –
Будешь убит и ты, и она,
Много случится зла.
Робкий не сможет, хотя и прав,
Свет правоты нести,
Ты проиграл эту битву, граф,
Не заступай пути.
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но, даст Господь, у Него в саду
Мы друг друга найдем.
Граф Онфруа обращает речь
К той, кого звал женой:
«Дьявольских слов не слушайте впредь
И оставайтесь со мной.
Вспомните, как нам было светло
В брачный священный час” –
Но госпожа садится в седло,
Не поднимая глаз.
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
И разве что в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
След кавалькады ветром задут,
Стих перестук подков,
Только лежит на пустом саду
Снег на много веков,
Только канюк над домом парит,
Взгляды бросая вниз,
Да Божьей волей в небе горит
Пламя закатных риз.
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но, говорят, в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
В небе огонь, не знающий лжи,
Светит и нам с тобой.
Сладок ли дар отваги, скажи,
Для проигравших бой,
А для чего так пуст этот дом,
Разве один поймет –
Граф Онфруа – молитесь о нем –
В пальцах держащий лед.
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но подожди, в Господнем саду
Мы друг друга найдем.
Я среди лилий, бедняк, бреду,
Тщетно ища твой дом,
Но, даст Господь, у Него в саду
Мы друг друга найдем.
(2002)
Королева прощается с графом, своим возлюбленным мужем
Смотри, твой дом навсегда
остается пуст,
Но на засове – плющ или белый вьюн.
Зачем тебе что-то еще
нужно в этой стране?
Мы должны стать кем-то, наверно, даже людьми,
Это просто, закрой за нами
дверь и пойми:
Надо только помнить, что смерть
всегда рядом с нами.
Это благо, и если ты его примешь – прими.
Протяни мне руку во тьме.
Это все еще ты.
А у Господа есть Он сам,
нам бы до темноты
Успеть – но холодная льдинка
выходит из уст
Вместо имени. Это наш дом.
Он остался пуст.
Я вернусь, как смогу – на Пасху,
на белом коне.
Обязательно белом, какого хотелось мне.
(2002)
Родичи готовят королеву ко второму браку
Граф возвращается с Кипра с армией короля Ришара
Божья стрела
Из горнего града,
Помедли, умолял
Я, быструю, ее:
То моя была
Возлюбленная радость,
Я же ее звал –
Золото мое.
Но все же во плен
Влекли королеву,
Ветер утекал,
Да не в паруса,
И будь благословен
За милости гнева,
Я так же повторял,
Да лгал в небеса.
Находит, кто искал,
Что свято, то свято,
И облака неслись
Близ борта моего.
Вставали среди скал
Стены Маграта,
А дальше – Триполи́с,
Но проку-то с того.
А та стрела
Промедлить могла ли –
Ведь на оперенье
Имя мое.
Лишь лететь могла,
Куда и послали,
И несло смиренье
Ее острие.
Гончая небес,
Путь чертит сокол,
Крест его тени
По лицам бьет.
Золото мое
Теперь высо́ко,
В Божьем домене
Золото мое.
(2002)
Королева вступает в брак с графом Шампанским
(2020)
Страстная Пятница графа Торонского (баронский сейм в Тире)
Смерть, ну и где твое жало? А вот оно.
Вот оно, остро отточено, холодно,
Вот оно цель нашло, глубоко вошло,
Даже дыхание Божье не помогло.
Что-то действительно отнято, не вернуть.
Где же наш сокол, указывавший нам путь,
Где же победа наша – наш прежний свет,
Где же Христова – победа из всех побед?
Где же и самые мы, если ты – один?
Кто побежден, тот больше не победим.
Камнем в пустыне стань же, сердце мое.
Душу свою спасавший губит ее.
Сердце твое дрянное – мутная взвесь.
Что же оно плотяное, все еще здесь,
Что это в нем шевелится, словно плод
В чреве беременной, что это там растет
И почему ты не умер, когда так мог?
Слушай, мне все же кажется, это Бог.
Нет, не прекрасный Бог, как ты знал Его,
Каждое слово которого – торжество,
К коему каждая птица летит спастись,
Тот, кто тебя выводил на простор и ввысь:
Это убогий Бог людской нищеты,
Бог этих плачущих, жалких, таких, как ты,
Бог предаваемых, брошенных и ничьих,
Битых. Убитых. Веришь, даже и их.
Что же, теперь ты знаешь Его и таким.
Он говорит: Я тот же. Поговорим.
(2020)
Граф Онфруа получает свою награду за верную службу
В Тире снова звонят, погребальный звон
Переходит в свадебный – и обратно.
Вы хотели видеть ее, де Торон?
Слишком много хотели, глупцу понятно.
Люди быстро отходят от похорон,
У людей неудачники не в почете.
Вы хотели по-честному, де Торон?
Вы забыли, где и когда живете.
От Керака остался невнятный след,
Тира, сами знаете, не бывает.
И Торона, в общем-то, больше нет,
Да и Акра, кажется, убывает.
Бога ради, исчезните, де Торон,
Вы свое отслужили – такая жалость.
В мире больше нет четырех сторон,
Но одна осталась. Одна осталась.
Вам за службу отсыпали от щедрот —
Вам оставили жизнь. И рассудок тоже.
Переводчик работу всегда найдет –
Например, перевод с людского на Божий.
(2020)
О свободе ли графа Торонского, о свободе ли вообще
Королева пишет письмо графу, своему возлюбленному супругу
Неодолима любовь, мой друг,
Но смерть неодолимей.
Не выпускай себя из рук,
Тогда и Бог будет здесь и вокруг
С тобой и всеми твоими.
Веди себя, как дитя ведет
Игрушечную лошадку —
На поле турнирное, в Камелот,
На теплый луг, где взрослый ждет
И все приведет к порядку.
У человека нельзя отнять
Все то, что давало счастье.
Такая странная благодать —
Хранить что скопил, иного не ждать,
С собой на охоту за смертью брать,
Как сокола на запястье.
Куда пойти тому, кто любим?
Везде ему изгнанье.
На свет любой, что глазам выносим,
Ты только иди, о мой пилигрим,
И жизнь твоя будет светом моим —
И после окончанья.
(2020)
Граф принимает решение последовать за своим королем в сладчайшие земли Кипрские
Граф подводит итоги (21-й псалом Онфруа Торонского)
Почему Господь оставляет тебя, когда ты наиболее прав?
Потому что Он сам и есть правота, и Он в правоте твоей
От глаз скрывается и глядит, как ты обойдешься с Ним.
Посмеешь ли ты защищать Его, когда Его рядом нет.
У вас еще пара великих дел, вставайте, несчастный граф,
Одно из этих великих дел – дожить до конца своих дней.
Второе из этих великих дел – остаться собой самим.
На случай смерти ты должен быть гладко выбрит и чисто одет.
Когда препояшут и поведут, ты узнаешь эти мосты.
Ты столько раз их пытался сжечь, а вот они, все стоят.
В одной реке не утонешь дважды, и ты будешь как не ты,
Не попадая в свои следы на долгом пути назад.
Когда остановят, развяжут руки, когда ты увидишь все наяву —
И смерть под небом, и Бога в небе, и сокола где-то над головой,
Уже поставленный на колени, ты поцелуешь под ними траву,
Поскольку дорога, как это ни дико, все это время вела домой.
(2020)
Граф прощается с матерью перед отплытием в изгнание
Такие дела – от зла убежав,
Мы влипли в худшее зло.
И мы были правы, а враг не прав,
Но это не помогло.
На камне не вырастет ничего,
Ему не до перемен.
Но сердце из плоти – да ну его,
Попросим камень взамен.
Он молчаливый и не болит,
Его я не расколю.
Не плачьте, мама, что я убит.
Бывает. Перетерплю.
Свои не нарочно сожгли наш дом,
Мне просто не повезло.
Бывает, кого-то ставят в пролом,
А дальше – само пошло.
С воды мой мир утонет в тени —
Ни берега, ни огней.
В Святой Земле оно искони,
Что свой чужого страшней.
И кто теперь меня обвинит,
Что время взяло отсчет.
Гонец из Пизы – как Вечный жид:
Всегда к кому-то идет.
Каких оград ни строй на меже,
Им долго не простоять.
Гонец из Пизы вышел уже,
До Акры ему лет пять.
(2020)
Граф отплывает на Кипр со своим королем во второй раз
Берег уходит, бежит от кормы в лучезарной воде,
Жизнь твоя, миленький мой, умирает без крови, без крика.
Можно ведь быть ниоткуда, но быть невозможно нигде.
Некуда больше бежать тебе, лучше ты стой и смотри, как
Жизнь твоя, миленький мой, в ее бо́льной невечной красе
Делает новый виток, замирая на новом начале.
Ты не такой, как все? Да все не такие, как все.
Один был такой, как все, и Его не такие распяли.
Кроме Него никого тебе больше держаться не след.
За кораблем на воде иссякает рождаемый след.
(2020)
Этьен де Сен-Пэ, бывший граф Торонский, принимает от короля свой новый лен
Были мы родом из дома – а нынче откуда?
Где-то все так же живем в ожидании чуда,
Где-то окажемся после – узнать бы хоть, где вот,
На берег какой земли нас вытащит невод.
Что это, что это – дом: куда нельзя не вернуться?
Куда просыпаешься прежде, чем толком проснуться,
Куда поднимаешься в снах, и ступени крошатся —
И сам бы хотел наружу, а вынужден подниматься.
Откуда ты знаешь, куда теперь приводят эти ступени?
По каменному двору мелькают чужие тени,
Смотрят без удивленья на призрак в белом и странном
Какие-то новые дети, рожденные за Иорданом.
И сам бы хотел ничьим. И сам бы хотел свободы.
Пройдут над душою твоею все горькие волны-воды,
Под каждую поднырнешь, сохранив дыханье, не так ли?
Хотелось тебе домой? Если честно, уже ни капли.
Да нет его больше, нет. Успокойся, уже не будет.
Что можно забрать – забрали, кто может судить – осудит,
Кто мог удержать – умрет, кого звал ты – больше не слышит,
Тебе уже можно вперед, то есть дальше и выше.
(2020)
Этьен де Сен-Пэ ведет очень тихую жизнь на Кипре
(2020)
Колыбельная для Мари де Монферрат
(2021)
120-й псалом бывшего графа Торонского
Я в горах, моя радость, в горах
Возношу тебе песнь о пустыне.
Я во прах, моя радость, во прах
Возвращаюсь тихонько доныне.
Но пока еще я не успел
Удостоиться вечной удачи,
Мне приснилось, что я постарел.
То есть все как сейчас, но иначе.
Я как будто смирился с виной,
Перестал тебя видеть повсюду.
Я проснулся с молитвой одной –
Да не будет, мой Бог, да не буду!
Свет, из белого ставши седым,
Пусть вовеки меня не оставит.
Дай мне Бог умереть молодым,
А во сколько годов – как управит.
(2020)
Этьен де Сен-Пэ, бывший граф Торонский, провожает своего короля в самый главный путь
Нет, там, откуда человек уходит,
Не вырастают розы. Там встают
Стеною сорняки и диколесье,
Среди развалин прежних городов
Заводится пустыня хуже прежней.
Когда же человек уходит прочь
Из собственной души, оставив стены
Стоять, и окна досками забив,
Чтоб только выжить в страхе перед смертью —
Зачем такая жизнь, о мой король?
Мы родились свободными, я помню.
Нет хуже рабства, чем по доброй воле
Не за Рахиль, а за ее сестру —
Немилую, хоть плодную без меры,
За пресную еду ради еды,
Не ради радости, не ради вкуса.
Неужто стоит вытерпеть осаду
Ради того, чтоб оставаться в ней,
Когда враги давно уже ушли?
Ведь эта смерть росла в нас от рожденья,
Тихонько созревала, словно плод,
Чтоб под конец соделаться съедобным
Из слишком кислого. Ох, как горчит,
Какая вязкость тяжкая – но это
Все лучше, чем зашить себе уста.
Глотните вот вина – снимает горечь.
Не надо раньше смерти умирать.
А смерть придет – не спутаешь ни с чем.
Не бойтесь, я останусь до конца,
А после буду каждый день молиться
О тихом саде, где вам будет просто
Все понимать, пока мы лишь гадаем.
Как друга принимает Азраила
Тот, кто любил свою земную жизнь
Гораздо больше, чем боялся смерти.
(2020)
Этьен де Сен-Пэ пишет завещание (Al Petit Brins)
Этьен де Сен-Пэ поступает в обитель каноников Святой Марии Горной, что на Кипре
Деревом стань, деревом,
Мудрым спокойным деревом,
Деревом с тихим голосом,
Деревом в Божьем саду.
Будут ломать – выстоишь,
Все зарастишь медленно,
Новые ветви выпустишь,
Снова задышишь листвой.
А там и весна новая,
И Бог повелит цветение,
Как должно, как было до молнии,
Как было до топоров.
Смола – это слезы дерева,
Чтоб себя исцелило дерево,
Нужно просто не мучить дерево,
И будут еще плоды.
(2020)
Песнь Королевы
На всякую силу есть сила сильнее,
На всякую рану есть рана больнее,
И жизнь утекает водой в решето.
Что было – ценили, да не сохранили,
Чем больше любили, тем больше нас били,
Но память у нас не отнимет никто.
Ничто не отменит того, что отнято:
Ведь место святое останется свято
И в виде руины на голом плато.
Хранимое в сердце окажется рядом,
Печатью внутри, запечатанным садом,
И радость мою не отнимет никто.
Мы все вспоминаем, когда умираем,
Что взять за пределы, себе выбираем —
Тот пару монеток, а этот все сто.
Мы очень богаты, хоть к нашему кладу
Дорога долга, и повсюду засады,
Но нас у себя не отнимет никто.
(2020)
Обрывок кипрской песенки (перевод со средневерхненемецкого)1
В мире много даров – и за правду, и за ложь,
Сколь у Бога даров – потеряешь и найдешь,
Но никто никогда не подарит мне тебя,
Потому что нет тебя ни у кого, кроме тебя,
А теперь и у тебя тебя будто бы и нет –
Значит, буду я один, и это будет наш секрет:
Что на самом деле я – половиночка от нас,
И на самом деле ты – половиночка от нас,
Ключ от этого ларца – глубоко на дне морском,
И никто никогда не возьмет нас целиком.
(2020)
Брат Этьен в своей келье возносит смиренные молитвы
Не читай этот список имен, подожди, Азраил.
Этот список для лучших времен, подожди, Азраил.
Я в любви свой калам омочил, когда список писал.
И тебя я не звал, Азраил, когда список писал.
Пуст кошель мой, и сумы пусты, но торгуйся со мной.
Хоть ни с кем не торгуешься ты – поторгуйся со мной.
Расспроси же в бесстрастье своем, что могу тебе дать.
Свою дружбу и теплый прием я могу тебе дать.
Вместе с другом дорога легка, отдохни, Азраил.
Не читай этот список пока, отдохни, Азраил.
(2020)
Королева Иерусалимская и четверо её мужей
Тафсир Онфруа Торонского на заповеди Блаженств
Когда вопль всех любящих
Дойдет до Творца —
Кричащих от боли любви безответной
И от большей боли любви разделенной,
Которую не воплотить,
От любви к болящим, которые утекают
С каждым часом из рук,
Чья боль острее своей,
От любви к ушедшим совсем,
От кого остается в шкафу опустевший халат,
От любви к отнимаемым,
Тянущим руки к любимым через поток,
От любви к обижаемым,
Коим не в силах помочь —
Когда все эти вопли сольются в плаче любви
Меж Творцом и Творением,
В коем находит она
Трудный выход сквозь узкую рану Креста —
Это будет День Дней, моя радость.
А ныне мы ждем.
Вот весенняя птица поет – и свой голос вливает
В совокупный наш крик,
Что далекому слуху окажется песней,
Созидающей новую жизнь.
(2020)
Этьен де Сен-Пэ готовится в последнюю дорогу
Этьен де Сен-Пэ прощается со Сладчайшей Землей Кипрской
Этьен де Сен-Пэ выходит в путь к дому вечного Отца
А может, ты просто вернешься в свои пять лет
Опять малышом с золотой головой, опять
Благим и маленьким, пьющим глазами свет,
Любимым всеми, ищущим, что б узнать,
Куда бы сунуть свой мягкий короткий нос,
Подставить макушку для ласки какой руке —
Притом что жизнь ненадежна, а смерть всерьез,
Но жизнь интересней, и свет у ней вдалеке.
В Раю очень просто: все то же, что здесь, но там.
И все, кто не пригодился, точно нужны.
Еще одно детство у Бога примешь ли сам
В Заиордани, которая без войны?
А может, пусть его, пусть идет как дано.
Перемололось – поди да стало мукой.
Река обретает русло, землю – зерно,
А невиновный толкает двери рукой,
Готовый принять как есть, и принять всерьез,
Не выходя уже больше на прежний свет,
Того, Кто Есть, в надежде задать вопрос
Тому, кто и есть Ответ.
(2020)
Витраж в соборе Сент-Этьен
Граф Торонский встречается с человеком, чьи книги дарили ему свет еще в юности – с Кретьеном де Труа, чтобы вывести того к иной участи
Сколько лет ты, христианин,
Пролежишь на илистом дне
Самой темной в мире реки,
В ледяной ее глубине,
Из-под толщи тяжкой воды
Ожидая в тоске, пока,
Прорывая твердую гладь,
Не протянется та рука?
О, хватайся, плача без слез
Об исходе твоей войны,
Дай на воздух себя поднять
Из-под долгой твоей вины,
Незнакомцу с юным лицом
Дай на берег тебя ввести.
Ты невольно его убил.
Он явился тебя спасти.
– Я нашел драгоценный клад,
Он покрыл твой выкуп стократ.
– То есть больше не виноват?
– Здесь вины не бывает, брат.
Я тебе бесконечно рад.
(2020, Лазарево Воскресенье)
Кверела о правде и лжи
Попытка иконографии бывшего графа Торонского
Я хотел бы нарисовать тебя
Согласно канонам:
На фоне пустыни цвета шкуры львиной –
Пустыня была твоим домом.
С кусочком неба цвета песка –
И небо им было тоже.
Конечно, в сюрко с крестом на груди –
Пусть будет алый на белом.
На поясе будет, конечно же, меч –
Символ того, что ты рыцарь,
Что война была твоим ремеслом,
Как бы ты ни стремился к иному.
Еще нарисую корону у ног –
От которой ты отказался,
Вопреки принужденью отдал добровольно,
Защищая страну от раздора.
(Раздор, несомненно, пришел все равно,
Но через другие ворота.
Говорят, даже лучшая из красавиц
Может дать только то, что имеет).
В руке нарисую зеленую ветвь —
Нет, лучше верблюжью колючку:
Что еще может в руки вложить сюзерен
Вассалу, чьи лены в пустыне,
Чьи замки так быстро хамсином снесло
В раскрытые руки врагов.
В другой же руке нарисую словарь,
Или просто раскрытую книгу,
Где будет, к примеру, латынью —
«Ubi est thesaurus tuus ibi est et cor tuum»2,
А рядом арабский тафсир о пророке Исе.
Символ, не требующий толкований.
Ну вот, все почти готово.
Осталось последнее —
Люди с крестами на стягах, корабли с крестами на парусах —
И какие гербы, Бог Ты мой, крестоносная слава,
Ибелен, Монферрат, и Шампань, и английские львы —
В клеймах иконных – по левую руку:
Орудиями мучений твоих
Были собратья по вере.
(2020)
LusignanSong
Знаком нам Ги де Лузиньян,
Удачник и дерзец.
Удачу долго он пытал
И всю истратил наконец,
И королевство потерял.
В крестовом деле был он рьян,
Врагов спасал врагам на смех,
Не просчитав лишь одного:
Что благородство – тяжкий грех,
Блажен не ведавший его.
А королева Изабель —
Удела нет грустней!
С возлюбленным разлучена,
До окончанья кратких дней
Жила с постылыми она.
Чуть опустев, ее постель
Немедля привлекала тех,
Кто на корону притязал.
Ведь честь, известно, тоже грех,
Блажен, кто век ее не знал.
Вздохнем о графе де Торон,
О злой судьбе его.
Корону вольно отдал он
Из благородства одного,
И был своими же лишен
Всего, чем в жизни дорожил.
Исчез он, словно и не жил,
И миру доказал сполна,
Что зря он верностью грешил —
Блажен, кому чужда она.
Нагим явившись в эту жизнь,
Из них стремился всяк
Крупицы счастья обрести,
Дары небес купить за так,
И удержать, и запасти,
А толку? Только отвернись —
И мир докажет без помех,
Как автор этих самых строк,
Что святость – главный смертный грех,
Поскольку смерть – его итог.
Но говорят, что в должный срок
Отвалит этот камень Бог
Единожды для всех.
(2020)