Стихи

Hainaut-Constantinople, Стихи

Ничто не может причинить нам зла.
Но тяжесть света тоже тяжела,
Поскольку он высвечивает то,
Чего не хочет в мире знать никто.
Иди, смотри, до самых потрохов.
Мгновенье истины: я есть таков.
Мгновенной истиной — и был таков —
Фаворский свет, слепя учеников.
 
Сколь счастлив тот, кто любит всем собой
Земную жизнь, дыхания прибой,
Свой плотский дом, живёт в самом себе,
Под кожей тела, в собственной судьбе,
Но может мановением руки
Ее отвергнуть плоти вопреки:
Ведь волен отказаться в миг един
От собственности только господин.
 
Так в плоти заключённый крови ток,
Быв пресечён, вливается в поток.
Огромный дар — свобода от свобод.
Уж плен так плен, и плен не отберёт,
Не отменИт конечного тебя.
Святая простота: стерпеть, терпя.
 
И терпишь, словно рану, этот дар,
Но тем и счастлив — смог держать удар
Широких испытующих небес:
Любовь чиста, когда ты можешь без
Попытки обладания сюжет
Закрыть, свободно встать и выйти в свет.
Стихи

А мы хотим, чтобы даже горе было простым и чистым
Уж раз оно непременно есть — чтоб было простым и чистым
И мальчик плачущий над игрушкой и муж над гробом любимой
С собою вчерашними плачут в такт хотя возврата не будет
И слезы падают в чашу розы и роза их принимает
И обетует что будет нечто иное по пробужденье
И говорит — все горести наши любовь и смерть и разлука
Сойдутся в некоей точке мира, в одной сияющей точке
Прекрасная ясность найдет и тебя и его и всех непрощенных
Поскольку море бросает волны, поскольку шумят платаны
И сокол летит и баба родит и всё будет снова и снова
Но как-то иначе, чтобы не больно — когда вы простите Бога
За дар вашей жизни такой прекрасный что лучше б и не давали.
Такой тяжёлый и очень малый — едва привыкнуть успеешь.
 
Прекрасная ясность, разбей оковы, верни наших нас из плена
Верни во Францию гренадера, Мари — ее Бодуэну
Чтоб Венедикт наконец-то вышел на нужной ему платформе
К жасмину который не отцветает, и кто там ждёт под жасмином —
Спокойный Бог последней надежды, что боль не бывает вечной.
Chretien de Troyes, ерунда, Стихи

…Был меж ними Амор, на уловки хитёр:
Убивал и лечил он прекрасно
И, по слухам, любил двигать сонмы светил
(Но вот как — совершенно неясно).
 
Тридцать восемь мечей на турнир он привёз,
Чтоб вонзать их влюбленным в сердца,
Но потом, как-то выяснив этот вопрос,
Ни один не вонзил до конца.
Стихи

Ты думал, помер и аминь?
За правду принял ложь.
Остыть успеешь, не остынь,
Остынешь, как помрешь.
 
Ты думал, это был твой Бог?
А это был твой ты.
Порою Он сбивает с ног,
В терновый куст, в ничейный блог
На грани немоты,
 
Чтоб ты погромче закричал,
Оставшись без стыда:
Эгей, начало всех начал,
Я здесь, скорей сюда!
 
Парням хорошим не с руки
Просить себя спасти,
Но что-то может вопреки
Всегда произойти.
 
Мысль прокриченная есть ложь,
Так молча покричишь.
Хоть пару метров проползешь,
Хоть пару сотен тыщ —
 
Встаешь с утра — а Он вокруг.
Моргаешь, но глядишь:
Суха теория, мой друг,
А древо жизни пыщ.
Hainaut-Constantinople, Стихи

Под фейским древом на лугу
Была я, пилигрим,
Там пели девушки в кругу,
А я внимала им.
 
И в жаркий день живой водой
По сердцу тёк куплет:
«Святее нет любви святой,
Прекрасней доли нет».
 
А я запомнила второй —
Куплет, замкнувший круг —
«Страшны дела любви порой,
Страшны, мой милый друг».
 
Но, в дом входя вдвоем с тобой,
Я знала, пилигрим —
Страшны дела любви порой,
Но мы ль не победим.
 
С Амором всяк по плоти режь —
Таков его закон.
И злую смерть, и море меж
Заране видит он.
 
В такие б игры не играть —
Награда тяжела.
Лишь руки стоило разжать —
Она тебя нашла.
 
Так повторяй же вслед за мной,
Как выйдешь из игры:
«Страшны дела любви порой,
Но вместе мы храбры».
Hainaut-Constantinople, Стихи

Бодался теленок с дубом.
Старался не очень грубо,
Старался не слишком много,
Сломал себе оба рога.
 
Темница моя, темница,
Не дай бог в тебя влюбиться!
Стерпеться с тобой — слюбиться,
В камнях выискивать лица,
Решетку ласкать руками,
В камнях обращаясь в камень —
Спокойный, крепкий, безбольный,
Возможно, краеугольный.
 
Уж лучше как есть, из плоти.
И взятого — не возьмете,
А если уж взяли — взятым
С достоинством этим клятым,
Молчать ли, кричать от боли —
Умрем, да и ладно, что ли.
 
До гроба неосторожен,
И в жизнь, и в любовь влюбленный…
Побег иногда возможен.
Хотя бы вверх по наклонной.
Hainaut-Constantinople, Стихи

— Есть то, что сделали мы и чего не смогли.
Порой остаётся след, а порою — шрам.
— Есть много отметин на теле нашей земли,
Блажен, кто за каждый след отвечает сам.
 
— Есть то, что соделали нам по нашей вине,
Есть то, что соделали нам без нашей вины.
— Так много бремён на лишённой крыльев спине,
Блажен, кто под грузом их не согнет спины.
 
— Зачем зажигает Бог этот ясный свет,
Когда его вскоре накроет смерти рука?
— Затем, что кроме вечности шансов нет,
Блажен, кто её различает издалека.
 
— Зачем эта жизнь и отрава нам, и вода?
— Блажен, кто допьет до дна, не пряча лица.
— Есть раны, которые будут болеть всегда.
— О нет, не всегда, а всего только до конца.
переводы, Стихи

Ни в силе человек, ни в слабости не волен,
Ни в сердце собственном — едва раскрыв объятья,
Взгляну на тень свою — и вижу тень распятья,
И счастье задушу в попытке крепче сжать я.
Вся наша жизнь — разрыв, от боли к большей боли,
Любви счастливой в мире нет.

Вся наша жизнь — война солдата без ружья,
Который ничего не знает о войне —
Что будет завтра с ним в чужой и злой стране,
Где встретит эту ночь, чей свет горит в окне…
Попробуй же без слёз сказать — «Вот жизнь моя».
Любви счастливой в мире нет.

Любовь моя, ты соль моя, ты боль моя,
Несу тебя в груди, как раненую птицу,
И мимохожим вслед тень слов моих продлится,
Чтоб на устах у них, как эхо, отразиться
И в бездне глаз твоих лишиться бытия:
Любви счастливой в мире нет.

Начнешь учиться жить — а поздно, не успеть.
Пусть плачут в унисон сердца во тьме ночной:
Сколь нужно слез пролить для песенки одной,
За дрожь любви платить раскаянья ценой,
Сколь боли претерпеть, чтоб пару строк пропеть —
Любви счастливой в мире нет.

Любви без боли нет — вот тягостная весть.
Любви, не бьющей нас, на свете не найти,
Любви, не пьющей нас, на свете не найти,
Любовь к родной земле — такая же, прости.
Любовь растёт в слезах — по крайней мере здесь.

Любви счастливой в мире нет —
Но что уж есть, мой светлый свет.

Стихи

Призвание истинного катехизатора
В том, чтобы выхолостить что только можно
Набальзамировать все живое
Выставить на обозрение чучело апостола Павла
Вызвать рвотный рефлекс на имена половины святых
А остальных покрасить люминисцентной краской
И вставить органчик
Напугать одновременно монашеством и браком
Самое яркое замотать стекловатой
И при этом еще чтобы было невероятно скучно
Как на утреннике в детском саду и на планерке разом
И посмотреть, что останется в результате
От невыносимой жажды Спасителя
От чистого голоса далёкой птицы на кровле
И сказать — сынок, поздравляю, это и есть твоя вера.
То, что осталось. Ну что, крепка твоя вера.
Попробуй меня простить и следуй за нею.
(Или промолчит, потому что и слов таких не знает —
Или знает, но на клингонском. Хотя и это не точно).
Hainaut-Constantinople, Honfroy de Toron, Стихи

Автор-в-картине видит не всё.
Но как трава растёт,
Как новорожденный грудь сосёт,
Кто умирает, а кто живёт —
Знает наперечёт.
 
Автор-в-картине радеет о всех,
Как бы иначе он мог?
Сам неимущий, курам на смех,
Одолевает сотни помех
Маленький бедный бог.
 
Автор-в-картине голоден сам,
Ладно хоть уцелев.
В авторском деле ты цел и прям,
Но для себя-то — отнюдь не храм,
Максимум теплый хлев.
 
Дышит овечка, сено жуёт.
Дышит вовне звезда.
Каждый своею раной поёт,
Ищет любви, бормочет своё,
Плачет Аленушкой у пруда —
Сам себе свет-беда.
 
Автор-в-картине мучает слух,
Чтобы расслышать в такт.
Главный испуг — окажешься глух
И проглядишь, пока свет не потух,
Что ж оно всё вот так.
 
Как ни хотелось бы всё разъять
И по-инакому вновь собрать,
Путь преградить волне…
Автор-в-картине, силясь понять,
Автору собственному под стать
Должен выйти вовне.
 
В плотную эту простую связь:
«Вместе? Так понеслось!»
Будем держаться, раз понеслась,
Только теперь не брось.
В острую эту центральную ось:
«Выход? Значит, насквозь».