Стихи

ерунда, Стихи

Трансвааль, Трансвааль, страна моя!
Ты вся горишь в огне!
И всюду хливкие шорьки
Пыряют по стране.
 
Сынов всех девять у меня,
Троих уж нет в живых,
А с Бармаглотом борются
Шесть юных остальных.
 
Мой младший сын, тринадцать лет,
Просился на войну,
Но я сказал, что нет-нет-нет,
Малютку не возьму:
 
«О, бойся Бармаглота, сын!
Он так свирлеп и дик!
А в глуще рымит исполин —
Злопастный Брандашмыг!»
 
Но взял он меч и взял он щит,
Как был отбит обоз,
И к нам под дерево самшит
Ползком патрон принёс.
 
И он в пороховом дыму
Дошёл до наших рот,
Но в спину клык вонзил ему
Проклятый Бармаглот.
 
Так час упал совсем крутой
На родину мою,
Но, светозарный мальчик мой,
Хвалу тебе пою!
 
И пусть пыряются шорьки,
Трава раз-два горит —
За кривду Бог раздаст пинки,
За правду наградит.
Raimbaldo, Стихи

Я всё вам отдал, всё, что мог,
Но беден дар мой был:
Лишь крышу я на ваш порог
Да ласты положил.
 
Конкретно сдвинутый чердак
Под тяжестью мыслЕй
Да ласты, склеенные так,
Как клеит суперклей.
 
Я всё вам отдал, всё, что мог:
И белку, и свисток,
И неразменный пятачок,
Что сызмальства берёг,
 
Тепло родного камелька,
Кораллы и кларнет,
И даже то, чему пока
Названья в мире нет.
 
Своё добро я сорок дней
Сносил на ваш порог —
И капли датских королей,
И аленький цветок,
 
И неподвластное уму,
И шарик из стекла…
А вы сказали: «Но к чему
Мне столько барахла?»
 
Недолгий выдался рассказ!
Что делать мне теперь?
В последний раз взглянуть на вас
Сквозь запертую дверь
 
И молча мужественно прочь
Уйти с большим мешком,
И в дальний путь в глухую ночь
Отправиться пешком.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Погоди взахлёб дышать —
Не пускает родина.
Из Коровина сбежать
Можно лишь в Коровино.
 
Или все же шансы есть?
Ставши чистой жаждою,
Превратиться в птицу-весть
Всем, а то и каждому,
 
Что великая река
Тоже настоящая,
А цена невелика —
Жизнь, и так пропащая.
 
Если реку перейти
В светлый праздник Троицы,
Может быть, назад пути
Всё-таки закроются,
 
Дуб, терновник, бересклет,
Рваные сандалики —
Не по кругу, а вперёд,
Мой паломник маленький.
 
Под ногами мост поёт
О невозвращении.
Это не о страхе, нет —
Это о прощении.
 
Безымянен и один,
Как же дышишь просто-то!..
Спросят: парень, чей ты сын?
И ответишь: Господа.
Стихи

В скриптории холодно, палец болит,
Зачем-то мы влезли в огромный кредит,
Беги, пока цел! За спиною Москва!
Но жизнь жива. И любовь жива.
 
Ведь сколько случалось, что грех не пропасть:
ПикОвая масть и неправая власть,
И всякая боль на земле не нова,
Но жизнь жива. И любовь жива.
 
А ежели я (непременно) умру,
Представьте, прошу вас, меня по двору —
К небесному то бишь, по праву родства:
Мол, жизнь жива. И любовь жива.
 
А где меня нету, мир всё-таки есть,
И это, поверьте, отличная весть:
Так просто вселиться в болящую плоть —
Спасибо, мой Боже, что я не Господь!
И я ничего не решаю вокруг,
А просто живу, пока свет не потух.
И просто люблю, как вот любит трава,
И жизнь жива. И любовь жива.
 
Поверьте, друзья, ни один Франсуа
Не рад, что воистину он Франсуа.
Но крутится как-то, качает права
На жизнь, и на замки, и на острова,
На слабый оплот своего естества…
От голода сердца не лечат слова —
Но жизнь жива. И любовь жива.
 
С утратой меня не исчезнет ни дня,
Хоть мир будет малость пустей без меня.
Целуйся с собакой, беги, не робей,
Не плакай, не плакай, смеяться важней.
Покуда смеёшься, не рвётся канва:
Ведь жизнь жива. И любовь жива.
Стихи

А куда ты ни пойдёшь,
Непременно упадёшь.
Не причина не ходить,
Но причина крепко бдить,
Осторожненько, с оглядкой:
Нынче месяц очень падкий.
 
Ты ходи, куда идётся,
Даже если упадётся,
Только помни наш cекрет:
Взрослых в мире просто нет.
Нет на свете этих взрослых,
Ни больших, ни низкорослых,
Ни богатых, ни почтенных,
Ни совсем обыкновенных,
Каждый только тот, кто есть,
Для себя не свет и весть,
На рожденье не ответ,
Но порой кому-то свет.
 
Плакать вовсе не позор.
Каркнет ворон: «Nevermore!» —
А мы ворону не верим,
Мы другою мерой мерим:
Есть на свете ты да я.
Evermore, коль мы друзья.
 
Ведь не в том же Божья милость,
Чтобы сердце не разбилось,
А в проходе боли сквозь:
И разбилось, да срослось,
Собирайся по кусочку,
Вставь в стигматы по цветочку,
Уронила в речку мяч?
Хочешь плакать — так поплачь.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Какие ученики мы —
Хоть собственное бы имя
Запомнить, выучить твёрдо:
Носить кое-как (гордо).
 
Вот скажем, замок Вакейрас.
В его кривоте уверясь,
Попробуй, свали-ка, ну-ка:
Родина — та еще сука.
 
И даже когда свалишь,
Достанет, подкатит залежь
Конкретного бурелома:
Не вырвешься — быть ведомым.
 
И имя его пристанет,
Твоей фамилией станет,
И чтоб от него отслоиться,
Придётся… Эх, не годится.
Всю жизнь, вашу мать, учиться?
 
Но жизнь одному учит:
Нельзя никого мучить.
Нельзя никого дрючить —
Потом самого скрючит.
 
Живи себе, будь верным.
Кому обещал — верным.
Пока еще пусть трёхмерным,
А станешь десятимерным,
 
Поскольку святым быть просто,
Хоть в десять, хоть в девяносто,
Поскольку в жизни довольно
Не делать другим больно.
Raimbaldo, Стихи

Он мягко, но твёрдо отстранил её,
Он весело, но грустно посмотрел ей в глаза
И сказал: природа возьмёт своё,
То есть все умирают, а иначе нельзя.
 
Умирает кот, умирает хомяк,
Умер даже сам Бог — говорят, что за нас,
И выходит, без этого вовсе никак,
Но пока мы всё живы, значит, кто-то нас спас.
 
Так красив мир Господень, а значит, и мой,
О другом, если честно, неохота просить,
Но покуда нас не накроет тьмой,
Мы изрядно успеем еще потусить.
 
Представляешь, наше время — обратный отсчёт,
Вот и спорят дураки, лучше быть иль не быть,
Но покуда природа нас любить не придёт,
Мы изрядно успеем друг друга любить.
 
Ну и жалко, ну и славно, отвечала она,
Очень умно, но глупо глядя взглядом во взгляд:
Очень страшно, но спокойно, когда жизнь одна,
Очень грустно, но весело, что ни шагу назад.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Над бедностью, неволей
Болезнью и нуждой,
Над долгою недолей
И темною водой
Парит в сиянье славы,
Поёт, как птица-жар,
На смех святое право,
Святого Духа дар.
 
Над страхом, Боже правый,
Над теми, кто сильней,
И даже над костлявой —
Над нищенкой Твоей,
Что поступью старушьей,
Ища побыть в тепле,
Выклянчивает души,
Слоняясь по земле.
 
Над местью и злословьем —
Ни плач, ни смех не грех —
И даже над любовью:
Она смешнее всех
И первая смеётся,
Не ведая постов,
Маша со дна колодцев,
Над рощами крестов:
 
«Адам и Ева, сбросьте
Одежды из листвы:
Под кожей всяко кости,
А под костями — вы.
И я свирелью полой
Пою со дна костей:
Нет чище правды голой
И нет ее святей.
 
Капут придёт, конечно,
Всему он голова,
Но смех пребудет вечно,
Покуда я жива.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Есть, Раимбальдо, такие люди —
Они родителей любят.
 
Видеть хотят, скучают и чают
Слышать, когда отвечают.
 
Голосом отчим дела решают,
Маминым — утешают.
 
Носят фамилью по доброй воле,
«Мама», кричат от боли.
 
Снами в минувший дом уплывают,
Колыбельные напевают
 
Сами себе, чтобы вспомнить о свете —
Когда ты еще не в ответе
 
Ни за себя, ни за всё, что в деле
За пределами колыбели.
 
Что ж ты, уродец такой убогой,
Кроме «Прошу, не трогай»
 
Не сохранил для родной-то крови
Иной никакой любови?
 
Всю раздарил чужим на чужбине —
Проку в подобном сыне,
 
Пишущем с моря тряской рукою —
«Просто оставь в покое».
 
С малой припиской — люблю, целую.
До встречи, аминь, аллилуйя.
 
Вот, запечатай в бутыль — и в воду:
Катится мир твой к исходу,
 
Ты примиришься с родиной малой,
Но не сейчас, пожалуй.
 
А письмецо пусть плывёт по волнам,
Божьей любовью полным,
 
Будто в любовь от любви приходящий
Ты не совсем пропащий.
 
Пусть уплывает в стеклянном конверте,
Встретитесь после смерти.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Образованный чистый сытый
С золотым трофеем в руках
Я въезжаю будто не битый
В триумфальную арку нах
 
И никто вовек не узнает
И не спросит накоротке
Кто там тихенько так рыдает
В триумфальной моей башке
 
У какой расспрашивать двери
Что окажется отперта
Отчего и куда потерян
Этот маленький сирота
 
Как тележку бомжик толкает
Как Эдип на плечах — судьбу
Я улиткой свой дом таскаю
За собой на своём горбу
 
Всё осилю, себя забуду
Но лопатки всё сводит зудом
Тёмный голос, животный миф,
Потому что уйти оттуда
Не дано мне, покуда жив.