Стихи

Через многие мили песка пролегает звезда.

Никому не близка, всем равнó далека, так и будет всегда.

Где-то прямо под ней остаётся наш отнятый дом.

Опадет пена дней, станет видно, куда мы идём,

Где нам смерть непостыдна, за что удержаться и с чем мы смириться должны.

Но звезду будет видно с любого простора земного, морской ли волны.

 

И зависнет рука над страницей — кому мне звезду завещать?

Даже у голяка по-над кожей хранится, что можно отнять,

Даже роза миров может дать только свой аромат и свою красоту.

Будет каждый покров совлечен и разъят, чтоб конечную ту

Наготу пред глаза судии принести — платьем-миром прикрыть не вольны.

Но глаза судии, как твои, как мои, — уповаю, что будут любовью полны.

Давай, прореки, кто ударил тебя.

Забавка от римских детишек.

Повязка ли, слезы — мешают, слепя,

Рекордное качество шишек.

 

Количество тоже, а все не привык.

Уходишь реветь втихомолку.

Уменье быть битым, как чуждый язык,

Всё учишь, а толку, а толку.

 

Уменье угадывать – дар для благих,

Хотя тренировка калечит.

Доверься им всем, Бог узнает Своих.

Размерит, пропишет, излечит.

 

Колеса фортун, под телегой скрипя,

Вращаются, солнышко шкварит.

Гадай, что в дороге подкинет судьба —

Разделит, отнимет, подарит…

Поди угадай, кто ударит тебя.

И кто никогда не ударит.

Фантомные боли в отрубленном муже?

Не стоит метаться, бывает и хуже.

 

Взросление — очень полезная милость:

Что остро болело — глядишь, отвалилось,

Что смертью казалось — то просто случилось.

Взросление всё же великая милость.

 

Пройдут непременно — ты только смирись с ним —

Фантомные боли в отрубленной жизни.

 

Но ты отвечаешь: моё. Не отдам.

Закрою глаза и вернусь по следам.

Мессир, как хочется уехать

Туда, где нас никто не знает.

Где нет до нас ни зла, ни дела.

Где нас оставят — да, в покое.

 

Мы будем в Сент-Илларионе

На башне провожать закаты,

Работать днями, спать ночами,

Хотя и помнить все, что было.

 

Мы всех простим, кто это с нами

Так больно делал. Всех отпустим.

Мы будем помнить, но без боли.

Мы выучим наречье местных.

 

Мы будем собирать ракушки

У кромки моря в час печали,

Мы вина местные узнаем,

Мы столько нового увидим

И сделаем своим и теплым.

 

Мы будем добрыми ко встречным,

И чистый лист да будет чистым,

На нем никто писать не будет

О том, что наша боль уместна.

Боль не уместна никогда.

 

Мессир, как хочется уехать

Туда, где нас никто не знает.

Ну, кроме нас самих и Бога.

Вот лишь бы Он нас не забыл.

Когда они любовь изобрели,

Как и до них ее изобретали —

Нашли ее в серебряной пыли

Дорожной, или в книжке прочитали —

 

Они сочли, что время навсегда,

Что навсегда они неуязвимы,

И все леса, пустыни, города

Укрытье им, а смерть проскочит мимо.

 

И это правда жизни им была,

Помимо правды смерти, что стояла

С той стороны витражного стекла

И выжидала с самого начала.

 

Кто знал о горьких водах за кормой,

О перекличке с двух сторон пролива:

— Куда ты, милый мой? — Домой, домой.

Туда, где мы с тобою просто живы.

 

И будет день, что нас соединил,

И вместо крови свет наполнит вены…

…Да если бы и знал, не изменил.

Измены не для нас, мы неизменны.