3-я мировая, Стихи

Можете вы представить, что ваш дорогой муж,
По имени например Иван Иваныч Иванов,
С которым вы под сенью цветущих груш
Обнимались практически без штанов,
 
Можете вы представить, что ваш дорогой сын,
Который еще недавно смотрел «Ну, погоди»,
Который вместо каши выклянчивал мандарин,
Который вас на прощание притискивал к груди,
 
Можете вы представить, что ваш дорогой брат,
С которым вы резались в шахматы и в лото,
Что ваш троюродный дядька — вам читавший «Вишневый сад»,
Что ваш дурак-одноклассник, что ваш знакомый никто —
Внезапно подастся в герои пьесы «Вишневый ад»?
 
Что этот ваш кое-кто — изнасилует и сожжет,
Выстрелит деду в затылок, пропорет ребёнку живот —
Когда же и как он успел превратиться вот в это вот
И нынче в Безьере, Гернике и Буче живое жрёт?
 
И думаете, он этого черта назад изблюет изо рта,
И сможет партию в шахматы, а потом погладить кота?
 
Кому бы простить, что вовек не прощается,
И как бы смочь угадать,
В какой же момент оно превращается
И как нам с тобой успеть
Бежать
Или бить
Или умереть,
Чтобы этого не застать.
3-я мировая, Стихи

С той стороны Луны
Луняне бегут от войны.
На той стороне Луны
Вдруг стало много войны.
 
А на нашей на стороне
Что-то места и не вполне,
Потому что, братцы, луна —
Она ведь у нас одна,
На вторую такую луну
Не хватит чугуну.
 
И которые с той стороны,
С той стороны войны
Прут на нашу на сторонУ —
Они нам разнесут Луну.
 
На той стороне луны,
Говорят, луняне черны,
Не такие они, как мы,
Рождённые среди тьмы,
И про их гореса-голоса
Не ведают небеса,
Потому что туда сто лет
Не попадает свет.
 
Сидели бы лучше они
И дальше в своей тени,
А то убывает Луна,
Нам самим-то стала тесна…
 
…А на небе парад планет,
Но другой Луны в небе нет,
И летит, и плачет Луна,
И всё убывает она.
Chretien de Troyes, Стихи

Из роддома тебя принесли вот сюда,
Будь же этим счастлив и горд.
И запомни, что родина — навсегда,
От нее не спасает твоя звезда,
Не помогут ни Бог, ни чёрт.
 
Ты обязан любить этот сирый дом,
Он — ядро на твоей цепи.
Волоки его дальше, гордись ядром
И терпи, я сказал — терпи.
 
Не молись далёкой и злой звезде,
Чтобы стала тебе родной —
Поцелуй же родину, сын, везде,
Где дотянешься, и не ной.
 
Где-то строгие рыцари едут вдаль,
Их щиты — нестерпимый свет.
Ты навеки валлиец, о Персеваль,
Не пытайся смотреть им вслед.
Камелота нет, Кардуэла нет,
Эта чашка и есть Грааль.
 
Пригодись где родился, не смей спасать,
Что останется от тебя,
Каплей камень милых руин дробя —
Эй, куда ты? Стоять! Стоять…
Стихи

Порой мы все бываем одни,
Даже когда вдвоём.
И тропы мира тонут в тени,
И в глубине мерцают огни
В старом пруду твоём
 
И говорят — Ивонн не с тобой,
Но ты все равно люби,
Как можешь люби любовью любой,
Поскольку сердце, дающее сбой,
Дороже, чем целое,
Слезою камень сердца дроби,
Живым его делая.
 
Подумать только, Ален-Фурнье
Из департамента Шер,
Как мало мира на этой земле
И как он мерило мер
И выдаётся не по заслугам
Даже в смертной тени —
Порой мы все бываем друг с другом,
Даже когда одни.
 
И люди друг другу не только боль,
А всё же какой-то свет,
Хотя и в том, что станет с тобой,
Ни правды ни смысла нет,
Но мы их найдём и спросим «зачем»
Где раньше было «за что».
И Бог ответит каждому-всем,
Что это прекрасное не насовсем
Просыпано-пролито,
Потеряно-прожито —
 
И вдруг да мы не мука, а семя,
Задел на новую рожь?
 
А ты станешь классиком в двадцать семь,
Поскольку в них и умрёшь.
Raimbaldo, Стихи

Всякой твари, известно, по паре,
А удачливым — две или пять.
Просыпайся в привычном угаре,
Сонно щупай пустую кровать —
Шелкопряд, как известно, непарный,
А какие умеет шелка!
Ты сумеешь не хуже,
Ты ведь Господу нужен
И себе ещё нужен пока.
 
Шелкопряд, как известно, непарный
И таким проживает свой век,
Но сподобился как-то коварно
К дядьке Ною пролезть на ковчег.
И, уверенный в собственном даре
Продавца небольшой красоты,
Он себя сохранил,
Потому что творил,
Так сумеешь, сумеешь и ты.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Как в позапрошлой жизни мне говорила бабуля:
Хочешь поплакать — поплачь, когда все уснули.
Сон и дорог, и хрупок, разладишь — так не принудишь,
Хочешь поплакать — поплакай, где других не разбудишь.
Раз уж решил поплакать — поплачь обо всем и сразу,
Чтобы не плакать потом еще два или три раза,
Чтобы зараз отплакать: в Лаворе, скажем, войнушка,
А у маленькой Жанны, к примеру, больное ушко,
А где-то во Фландрии голод, и лето не будет хлебным,
А горе само не отплачется, тут наши слёзы потребны.
 
Бабушка дело знала, много откуда бежала,
Мелкую мамку таскала, трудно ее рожала,
Скольких похоронила, скольких не удержала —
Бабушка дело знала. Плакать мне не мешала.
 
То-то и научила.
Я ведь теперь-то рыцарь,
Рыцарю не пристало слезами чуть что залиться,
Рыцарю не пристало, что дозволено человеку…
Но сердце мое привычно выпрыгивает на реку,
Там и в траву ложится, там и собой давится.
 
И вот, обо всем и сразу. Порой мы все безответны,
Порой мы все бесприютны, с небес почти незаметны,
И наши собаки и кони, и сломанная игрушка,
И чьё-то больное ушко, и как нас всех наебали,
И похоронили Умберто, и очень давно не спали,
Война для меня как платье,
Найдите сорок отличий…
Но как же ты все же могла-то оставить меня, Беатриче.
3-я мировая, Стихи

Не вылазь. Не слейся. Не говори.
Ничего не пиши в экран.
Дорогие, милые волхвоцари,
Вы пришли из далёких стран.
 
Вы не знаете, как оно тут у нас,
Не росли средь этих камней.
Поклонение — дело, но не сейчас,
А сейчас тишина важней.
 
На толпу Ион тут хватит китов,
За китами родина вся.
Вам не надо спрашивать у ментов,
Где чудесный Царь родился.
 
Вы Его подставите. И семью.
И до кучи — толпу мальцов.
Заберите обратно звезду свою,
Уходите, в конце концов!
 
Он родился тихонько. Он будет жив,
Не палите Его, молю.
Ладан-деньги давайте, смирну в прилив,
Слава Ироду-королю.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Когда она сказала — уйди, то это было больней,
Чем все кривые мои пути, чем сотни палок-камней,
Чем под Мессиной проклятый дрот, под Кватро удар копья
И даже чем страшный этот поход,
Великий поход, бесславный поход,
В котором и сгину я,
Но сызмальства крестный науку мне полезную преподал:
Мол, на войне оно как на войне,
Но каждый сам себе на коне
И сам себе генерал.
«Когда послали тебя — ступай, там что-нибудь впереди,
Но только виду не подавай, насвистывая иди,
На нитке болтается — оторви, а то больнее рванет,
И даже от пенделя нелюбви возможно лететь вперёд».
 
Я все запомнил, я не туплю, я с грустью давно знаком,
Да вот треклятое «не люблю» засело в груди древком.
Когда послали тебя — ступай: насвистываешь, идёшь.
Иди, посланник, куда-то в рай,
Древко из раны не вынимай,
А то как дурак помрешь.
 
Ношу я белую грусть мою, как нищий свою нужду,
Однако ж вида не подаю, насвистывая иду:
Мол, все равно, была — не была,
Стащил пару яблочек со стола —
И баста, тому и быть,
В надежде выгрести, ojala,
На тихий голос: «Я соврала.
Ну как тебя не любить».
Стихи

Под грифом «Секретно»
Жил маленький сычик,
Исполненный всяких
Дурацких привычек.
К примеру, имел он
Привычку Глядеть.
И Всё Подмечать,
И Тихонько Гудеть:
«У-хуу! у-гу-го!
Не боюсь я никого!
Всех пугаю я ночами,
Грозно двигаю плечами,
Чтобы все скорей бежали
И меня не обижали:
Я Athene Noctua,
Всем понятно, pourquoi:
Я и мудр, и сычен,
Всех пугать привычен!»
 
Он сыч самый грозный,
Он в перья одет,
Он знает серьёзный
И важный секрет:
Когда вы недужны,
Когда вы контужены,
Когда бременами
По горло загружены,
Когда так и тянет
Ударить с плеча —
Всего-то вам нужно
Погладить сыча.
Заместо и жертвы,
И всесожжения,
В любом непонятном
Вещей положении,
На трезвую голову
И сгоряча —
Погладьте сыча.
Погладьте сыча!
 
Известно пророчищу
Ветхозаветному,
И графу дискретному,
И грифу секретному —
Когда вызывают
По скорой врача,
Когда выбегают,
Крича-клокоча,
Когда не давают
От рая ключа —
Погладьте сыча!
Погладьте сыча.
И будет проход вам
Меж Сциллов и рифов,
И золото грифов,
И золото Сниффов,
И радостей тыща
С расклееньем ласт,
Коль скоро сычище
Погладиться даст.
 
Любому с добавкой
Захочется жить,
Когда кукумявка*
Согласен дружить.
Одна только санкция
Есть у сыча:
Дружить не хотеть,
Отвернуться, бурча.
Все бойтесь сычищу!
И все уважайте!
Пугайтесь его,
А его не пугайте,
И будет вам счастие,
Много-премного,
Прощенье от Бога,
И скатерть-дорога,
И добрые люди,
И пир-магарыч,
Когда с вами будет
Поглаженный сыч.
 
 *сычик (бг)
3-я мировая, Стихи

Мы не могли предположить.
Никто не мог.
Но надо дальше как-то жить,
Помилуй Бог.
 
Ведь только что купили печь
Микроволновую…
Почти что новую!
Куда ж нам плыть, куда ж нам бечь?
Ведь мы же клёвые,
 
Ведь мы обычный годный люд,
Безвредный, тихий.
Нас парил только Абсолют,
А также книги,
А также чем платить за свет,
Детсад на марше,
И как бы выкроить обед —
И фрикаделек, и котлет
Из пачки фарша.
 
Была проблема, что не сплю
Три пятых ночи.
Была проблема, что люблю,
А он не очень.
К чертям такую благодать
Про смену темы:
Все это были, вашу мать,
И не проблемы!
 
Не первый раз такая хтонь,
Что рады черти:
Вкруг нашей Трои ходит конь,
Набитый смертью.
Читаешь список кораблей —
Нет ничего его старей,
А также гаже.
Матросов не вернуть назад,
И не прощу, и не простят,
И я — себя же…
Кто ищет пафос этих дней
В подобной лаже,
Кто из правит из дерьма елей,
Одной монетки в пять рублей
Не стоит даже,
 
Но он ведь тоже человек,
Помилуй Боже.
Ты вывозил который век,
И здесь поможешь?
 
Из банки сайры и галет
Управим брашно,
Люблю тебя, мой светлый свет,
С тобой не страшно.
Неважно это? Ну уж нет.
Лишь это важно.