Hainaut-Constantinople, Стихи

Как душно и тяжко в августе, ох, в августе умирать.
Пытаться из кожи вылезти, с одеждою плоть содрать.
Так жаль и себя, и августа. Зимой-то проще, поди.
А море горит за окнами, взывает — приди, приди.
 
И я взываю отчаянно, дыханием за прибой:
Ты слышишь, хорошие парни — они не кончают с собой.
Они о доме заботятся и ходят в Господень дом,
У них даже часто находится, на ком жениться потом.
 
Как прежде, моются-бреются, спасают Город Святой,
И с кем-то в постели греются, в постели моей пустой.
Но ты не женись, пожалуйста. Всё наше было не зря.
Не женятся, пишут, в Царствии. Но я упрошу Царя.
 
«Жил-был благородный рыцарь, жена была у него…»
Короткая вышла сказка, рассказанная на треть.
Подайте воды скорее. Я пью ее за того,
Кто после этой смерти тебе не даст умереть.
3-я мировая, Стихи

— Поломался унитаз. А у вас?
— А у нас — водопровод. Вот!
— А у нас сегодня кошка родила вчера котят.
Нам теперь кирдык немножко,
Затолкать бы их назад!
 
— А у нас сломался газ. Это раз.
Разболелась голова — это два.
— А из нашего окна реновация видна.
— А из нашего окошка ебеня видны немножко!
А у вас?
 
— А у нас сейчас война. Вот те на.
Жили-были вроде вас — вот те раз!
Друг на друга обижались,
Мылись, брились, похмелялись,
Расставались и влюблялись,
На превратности ругались —
А сейчас…
 
Вот сидим себе в подвале, дети что-то плохо спали,
А наутро рисовали
Самолет.
Тот, который нас подале
Унесёт.
Что-то бахает снаружи,
Дай Господь не станет хуже,
Очень хочется домой —
Хоть ты вой,
Но не летят туда сегодня самолёты
И не едут даже поезда,
Вот такая, понимаете, звезда
Отчего-то вдруг над нами поднялась.
А у вас?
Вы ведь, други, живы-целы,
Ничего там не сгорело,
И бабуля не болела
В этот раз?
Все у вас ведь хорошо,
Мы увидимся ишшо?..
 
…Кто на лавочке сидел,
Кто на улицу глядел.
Толя пил. Борис молчал.
Николай ногой качал.
Дело было вечером.
Сказать им было нечего.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Что ж это было — так ведь любила,
В сердце носила,
Слышала зов.
Что же за сила нас растащила,
Нас рассадила,
Как школяров —
 
Этого влево, этого вправо,
Этого драться,
Этого с рук.
Кто же вручил им чёрное право —
Нами швыряться,
Милый мой друг?
 
Как я старался, как я цеплялся,
Пел или дрался,
Жаждал и мёрз —
А оказался выброшен к Дзаре,
Море ты, mare,
Море ты, mors.
 
Коль не отринет, сердца не вынет,
Коль не покинет —
то мне и хлеб.
Ой, не меня ли предупреждали,
Правду сказали —
В этой земле
 
Жизнь будет сладкой, жизнь будет краткой,
Стопы обратно
Не повернуть.
Коль не осудит да не забудет,
Больно не будет.
Разве чуть-чуть.
3-я мировая, Стихи

Иван Реквиемович
Встречает Петра Кадишевича
Где-то в разрушенном городе
Где они оба выросли
И где они оба не выжили.
 
Хрупкие оба, старенькие.
Износились, еще не опомнились.
Садятся рядом на лавочку.
Что еще нужно стареньким,
Кроме лавочки и компании.
 
— Ну-тко, Иванко, скажи-ка мне,
Как тебе там, за берегом?
— Да полно, Петро, соседушка,
Будто и сам не ведаешь.
Тошно мне было, тошненько.
Страшно мне было, страшненько.
Я тоже ведь много помучился,
Ты ведь поймёшь, ты и сам такой.
Знаю, я вроде как виноват,
Да так уж вышло, сложилося.
Мы с тобой, помнишь, на выпускном
Втихую курили за школою.
Дай закурить, коль не брезгуешь.
Трудное дело посмертие —
Киоски там что-то закрылися.
 
— Знаешь, Иванко, ты уж прости —
Скушно мне с тобой разговаривать.
И не поделюсь сигаретами.
Ну, может, лет через тысячу.
Hainaut-Constantinople, Raimbaldo, Стихи

Такие времена — сбирают в птичий клин.
Как будто ты одна, как будто я один,
Как будто может стать, что это навсегда,
Что между не прейдёт огромная вода.
 
Как больно уходить, когда кругом своё!
Как рану бередить, чтоб вычистить её,
Отчаянно твердить, мол, так и хочет Бог —
Когда б я только знал.
 
Когда б я только мог
Тебя не пережить, все верно разглядев —
Урсулу на борту и десять тысяч дев,
Апостольский корабль, Бренданову ладью —
Кто волю в холмах вод вершил, да не свою.
Но полно, и кого обманываю я —
Когда бы увидать, где радость ты моя.
 
Во мраке не видать и собственной руки.
Через пролив горят на мачтах огоньки,
И лишь мой бедный взгляд на дальнем берегу
Всё тщится рассмотреть — да, видно, не смогу.
Стихи

Со-страдание. Со-веселье.
Со-трапезники. Со-похмелье.
Со-участие. Со-неучастие.
Со-причастность. Со-беспристрастие.
Со-зависимость. Со-кранты.
 
Нет, пожалуйста. Я — не ты.
ерунда, Стихи

Погода была феерическая. Принцесса была сферическая.
И, разумеется, в вакууме. Сидела в оном, как в раковине.
Вернее, на месте бежала. Дистанцию не держала.
Погода была фаллическая. Принцесса была психическая.
Металась внутри себя самоё, ища, где же тут Грааль и копьё —
Вопросов скопилось воистину много, да некому их задать, кроме Бога.
А Он отвечает, когда молчишь. А трудно молчать, когда весь кричишь.
Погода была критическая. Атака была паническая.
Но нельзя же все время бежать. Будет срок замереть и дышать.
 
Погода была кривая. Принцесса была живая.
Стихи

Свободой можно делиться, как можно делиться болью.
И боли станет чуть мене, свободы станет чуть боле.
 
Костлявая ходит близко, круги нарезает тесно,
Но мы еще потанцуем, иначе неинтересно.
 
Но мы еще пофехтуем, походим цветущим лугом,
Но мы еще повоюем — вот только бы не друг с другом.
 
Ты помнишь, как мы смеялись, делясь уже чем попало,
И все это в самом деле, не так уж его и мало,
 
Ты только помни, мой милый, как дьявол картинку сменит,
Что все это было правда — никто ее не отменит.
Оно никуда не сплыло и было для нас, про нас.
И все это тоже правда.
Не только то, что сейчас.
3-я мировая, Стихи

Просто поверьте, что эти «они» вас правда хотят убить.
Если они говорят, что хотят — они правда хотят вас убить.
Потом выбирайте, что правильней делать — бежать, замереть или бить,
Но первым делом просто поверьте, что они хотят вас убить.
 
Когда говорят: вы в общем неплохи, но есть конкретный вопрос,
Когда говорят: мы типа дружили, но нынче обрублен трос,
Когда говорят: вы в сущности мусор и генетический вброс,
Когда говорят: «Вас нужно убить» — примите это всерьёз.
 
За то, что вы спите с женой, а не с мужем. За то, что вы против войны.
За то, у вас неправильный паспорт, и с ним вы тут не нужны.
За то, что у вас неправильный хайр, и он супротив страны.
За то, что вы просто родились там, где в принципе не должны.
 
Когда вам сказали: мил-человек, ложитесь, хватит трубить —
Вы просто примите это на веру: вас правда могут убить.
Не прекращайте дышать и трубить. Не прекращайте трубить.
Когда говорят, что вас нужно убить, не дайте себя убить.
Honfroy de Toron, Стихи

Я нынче песок под ветром. Песок ни о чем не плачет.
Не ждёт и волны прилива, он больше не выбирает.
Живёт ли он — не уверен. Он просто не умирает.
Он значит берег иль дюны, но сам ничего не значит.
 
Любовь песка незаметна, любовь песка неответна,
Однако она скрепляет, однако она влияет.
На что она там влияет? На то, что никто не знает:
Песчинка — камня слезинка, невидима и сюжетна.
 
Я буду ждать, сколько нужно, себе же опорой буду.
Я был опорой для многих, я был расшатан, но верен.
Я был неделей без хлеба, я был в дороге без храма,
Но храм я выстроил в сердце и стал в нем вином и хлебом.
 
Я — молча — песок под ветром. Я есть, как это ни странно.
Казалось бы, столько умер, и нет на жизнь моей воли…
А море шумит морское, уносит приливы боли,
И я еще кем-то буду, хотя никем и не стану.